Помощница судьбы. Пенталогия
Шрифт:
Через квартал нам начали попадаться люди. На наши головы в банданах совершенно никто не обращал внимания, ибо головные уборы у этих людей были всякими: и тюбетейками, и длинными платками, и подобиями нашей чалмы, да и банданы попадались тоже. Глаза у людей были преимущественно серыми и голубыми.
– Реснички опускай почаще, и не смотри в упор. – прошептала я Седрику, который зазевался на очередную витрину.
Наконец Тенька довела нас до круглой площади, по периметру которой стояли навесы, а под этими навесами стояли клетки с толстыми прутьями. Торговцы живым товаром стояли и пересмеивались, а если попадался покупатель, то громко расхваливали товар и
– Здрасть, уважаемый Мелиор! – оттарабанила Тенька.
– Вот еще вам в помощники хотят наняться. – Она пальцем показала на нас двоих, скромно опустивших веки, и рассматривающих торговца в щелки ресниц. Торговец сплюнул и посмотрел на наши тщедушные фигуры.
– Клетки убирать сможете?
– Да, господин, - ответила я одна.
– Малы совсем, - поморщился Мелиор. – Будете работать плохо, отправлю обратно в деревню. Два сольна за день работы. Согласны?
Я поняла, что со мной торгуются и сказала: - Маловато, господин! В клетках такие страшилы сидят, к ним подойти-то боязно! Вдруг цапнет!
Торговец рассмеялся: - Не бойсь, не цапнет. Вождь народов каждое утро приходит на площадь с манком, и они целый день, как шелковые!
У Седрика от ужаса округлились глаза.
– Дядечка, хоть полсольна прибавьте! За вредность! А мы еще ночевать здесь можем. И не каждый раз в деревню уходить.
– Ну, если ночевать, - Мелиор опять поковырял в ухе. – Тогда согласен. Вот эти клетки,- он рукой показал себе за спину, - ваши! Накормить, через час почистить. Понятно?
– Да! – ответили мы и, попрощавшись с Тенькой, которая побежала домой, ушли за клетки.
– Нам нельзя слышать манок! – чуть ли не закричал Седрик.
– Сама знаю, - буркнула я. – Поэтому я работаю, а ты идешь по рядам и ищешь свой клан, осматриваешь замки, приходишь и все мне рассказываешь. Понял? Мы ночью должны вывести отсюда всех дарков.
Я схватила кастрюлю, железные миски, и пошла по клеткам, раздавая еду. В клетках безвольно сидели волки, пумы, здоровенные псы с черным загривком и равнодушные ко всему люди. Я ставила миски им под нос, заглядывая пленникам в глаза. Глаза были пустыми и безучастными ко всему. Оставалась последняя клетка. Там сидел большой и одинокий волк. Странно, что в клетке он один, подумала я, и толкнула дверь. Волк не шевелился. Я налила в миску остатки еды и поставила перед ним. Машинально, ни на что уже не надеясь, я посмотрела ему в зрачки. Они сокращались и расширялись. Я медленно поднялась и попятилась к открытой двери.
“Сядь”- услышала я в своей голове.
“Ты все осознаешь?”- глупо удивилась я.
“Да”- ответил волк. – “Чувствую, что ты – дарк”.
“Да, я - дарк, я – пума, и пришла спасать свой клан ”.
“Уходи, погибнешь”- равнодушно сказал волк.
“Нет, и не тебе меня учить, справлюсь сама. Можешь помочь, помоги. Нет – не мешай.” – я дошла до двери его клетки и захлопнула ее. Дрожащими руками вытерла пот со лба. Волк насмешливо блеснул глазами.
Через какое-то время я собрала пустые миски, взяла щетку, ведро и совок. И пошла собирать отходы. Начало вечереть, когда пришел Седрик. Он поманил меня вглубь помещения и зашептал: - Я всех нашел. Но они совсем не узнали меня. Даже не двигались. Как мы их заставим бежать?
– Есть одна мысль, но что из этого выйдет… - я взяла Седрика под локоть, подвела к ведру и скребку: - Бери и иди за мной!
И
– Вот, - я толкнула мальчишку вперед, - это сын вождя. Там, - махнула рукой на площадь,- его мать и отец. Как их оживить? Как их заставить бежать?
Волк сидел изваянием, даже глаза стали какими-то стеклянными.
– Ну ты и гад! – в сердцах выдала я. – К тебе со всем сердцем, а ты статую изображаешь! Пойдем, малыш, будем справляться сами.
Мы закрыли клетку и пошли к хозяину.
– Ну как, справились?
– Да, хозяин. – мы поклонились.
– В деревню пойдете?
– Нет, хозяин, здесь переночуем, если дозволишь!
– Да ночуйте, мне-то что, - зевнул Мелиор. – Я иду домой. Пора семью кормить.
Он важно вышел из-под навеса, поправил пояс на замызганном кафтане и, перекинувшись несколькими словами с какими-то людьми, спокойно пошел с площади. Скоро спустилась теплая фиолетовая ночь. Где-то за недалекой городской стеной трещали птицы, да на соседней улице разгорался обычный человеческий скандал. Мы затаились за клетками. Взошли на небо Соли и Рэй, заливая площадь оранжево-золотистыми лучами. Тени стали глубоко-черными, а под навесами царила просто чернильная тьма.
– Пора! – прошептала я, дергая прикорнувшего ко мне Седрика за рукав. Он вскочил, и мы пошли к клеткам. Запоров, как таковых, на них не было, были только обычные щеколды. Да и чего бояться одурманенных зверей? Сама территория рынка запиралась на ночь воротами, но под каждым навесом был собственный лаз для прислуги, которой не хотелось лишний раз показывать себя входящей-выходящей. Ведь этак хозяин и за бездельника посчитает!
Мы откинули щеколды со всех клеток и открыли двери. Звери остались недвижимы. Мы их уговаривали, царапали, даже кусали, но они ничего не ощущали. Седрик расплакался: - Мамочка! – он обнял за шею молодую грациозную пуму шоколадного окраса. – Ну, вставай, пожалуйста! Нам домой пора! Я не могу без тебя! – по его детскому личику текли потоком слезы. Этого я выдержать уже не смогла, и, обернувшись пумой, бросилась к клетке с волком. Он стоял на лапах, шевеля ушами и всматриваясь в ночную темь.
– Ты, гадина разумная! – вежливо обратилась я к нему. – Там рыдает рядом с недвижимой мамой маленький котенок. У него больше никогда не будет семьи и своих котят, потому что он – последний из клана пум.
Волк повернул голову и посмотрел на меня.
– Ты ведь знаешь, как помочь, но не хочешь! Ты равнодушен к слезам детей и горю матерей!
– Они сами виноваты. – спокойно сказал волк.
– Сами? – изумилась я. – Дай ребенку пистолет, он обязательно кого-нибудь застрелит. Не из вредности, а просто посмотреть, что получится, если нажать вот на эту пипочку. Или застрелит себя. Боги ваши бестолковые виноваты. Надо не развлекаться самим, смеясь над тем, что получится, а внимательно присматривать за детищем, воспитывать, объяснять! А они? Обвинили во всех грехах, да бросили на растерзание другим бестолковым. Разве это разумно? Разве так делается?
Волк повернулся и в упор посмотрел на меня: - Ты неуважительна к Богам, юная пума.
– Да за что их уважать? – рассердилась я окончательно. Вымирает целый удивительный народ. Богам надо навести порядок, помирить людей с другими расами, торговать, общаться, но никак не убивать! Вот к ним бы такой подход. Сразу бы по-другому заговорили. Про защиту прав вспомнили бы. Междубожью конвенцию о ненападении приняли бы… - Я остановилась передохнуть и сглотнуть вязкую слюну.
– Забавная пумочка. – Оценил волк. – Конвенция, говоришь?