Помощник вампира
Шрифт:
— Я могу готовить рагу. Мистер Джутинг научил.
— А ты готовил когда-нибудь на тридцать — сорок человек?
— Нет…
— Жаль. Ну, ничего, может, еще научишься. — Мистер Длинноут немного полистал блокнот. — Шить умеешь?
— Нет.
— Белье когда-нибудь стирал?
— Вручную?
— Конечно.
— Нет.
— Гм… — Он еще полистал блокнот, а потом захлопнул его.
— Ладно, — сказал хозяин цирка, — пока мы не подобрали для тебя особых обязанностей, будешь помогать Эвре. Согласен?
— Конечно, согласен, — сказал я.
— А ты, Эвра, не против? — спросил он Мальчика-Змею.
— Нет, —
— Ну и отлично. Эвра будет всегда рядом. А ты будешь выполнять то, что тебе скажет Эвра. Когда твой собрат по крови восстанет из гроба — он говорил о мистере Джутинге, — то можешь ночью прислуживать ему, если он пожелает. Посмотрим, что у тебя получается лучше всего, а потом решим, куда применить твои таланты.
— Спасибо, — поблагодарил я.
— Не за что, — ответил мистер Длинноут.
Я думал, он сейчас растворится в воздухе, однако он повернулся и медленно пошел прочь, посвистывая и явно наслаждаясь ярким, солнечным утром.
— Ну, Даррен, — сказал Эвра, обнимая меня за плечи чешуйчатой рукой, — похоже, мы теперь коллеги по работе. Как тебе это?
— Здорово, коллега!
— Отлично! — Он похлопал меня по плечу и дожевал последний кусок сосиски. — Тогда за работу.
— Чем мы сначала займемся? — спросил я.
— Тем же, чем будем заниматься каждое утро, — ответил Эвра и пошел к нашей палатке. — Смоем яд с зубов у моей змеи.
— Ой! — Я замер на месте. — А это не опасно?
— Опасно, если она успеет укусить раньше, чем мы закончим, — сказал Эвра и засмеялся, увидев мое выражение лица, а потом подтолкнул меня к палатке.
ГЛАВА 9
К счастью, Эвра сам омыл зубы своей змее, потом мы вытащили ее из палатки и положили на траву. Принесли пару ведер воды и помыли змею мягкими губками.
После этого надо было накормить Человека-Волка. Его клетка стояла позади палаток и фургонов. Он заревел, когда нас увидел. На вид он показался мне таким же злобным и опасным, как и в тот вечер, когда мы со Стивом были на представлении. Человек-Волк тряс прутья и пытался нас схватить, но мы, конечно, не подходили к клетке слишком близко.
— Почему он такой злой? — спросил я, кинув ему огромный кусок сырого мяса, который он поймал на лет и тут же принялся раздирать на части.
— Потому что это настоящий Человек-Волк, — ответил Эвра. — Он не просто человек, обросший шерстью. Он наполовину человек, наполовину волк.
— Разве не жестоко держать его в клетке? — спросил я, кинув ему еще один кусок мяса.
— Если мы выпустим его, он совсем обезумеет и примется убивать людей. Жуткая смесь людской и волчьей крови свела его с ума. Он убивает не только тогда, когда голоден. Если его выпустить, он будет убивать просто так.
— А нельзя его как-нибудь вылечить? — Мне стало его жалко.
— Нет, нельзя, это ведь не болезнь, — объяснил Эвра. — Он не заразился этим, у него это от рождения. Он такой, какой есть.
— Как же он появился на свет?
Эвра серьезно посмотрел на меня:
— Ты, правда, хочешь об этом узнать?
Я посмотрел на зверя в клетке, раздирающего мясо так, будто это сладкая вата, вздохнул и сказал:
— Нет. Наверное, нет.
После этого мы много чего еще сделали. Почистили картошку
Вечером мы принесли кучу консервных банок, и куски разбитого стекла в палатку к Голодному Рамусу — человеку, который может съесть все что угодно. Я хотел было остаться и посмотреть, как он будет это есть, но Эвра поспешно выволок меня наружу. Рамус не любил, когда в повседневной жизни кто-то смотрит, как он ест.
У нас оставалась масса свободного времени, и в перерывах мы рассказывали друг другу о себе — о том, откуда мы, как прошло наше детство, чем занимались раньше.
Эвра родился у совершенно нормальных родителей. Когда они его увидели, то пришли в ужас. Поэтому и бросили его в приюте, где он прожил до четырех лет, а потом его купил жестокий владелец какого-то цирка.
— Плохо мне тогда пришлось, — тихо сказал Эвра. — Он бил меня и обращался со мной, как с настоящей змеей. Держал в стеклянной клетке, и зрители платили ему за то, чтобы посмотреть на меня и вдоволь посмеяться.
Семь долгих страшных лет провел Эвра в том цирке, переезжая из города в город. С каждым годом он все сильнее чувствовал себя уродцем и изгоем, который ни на что больше не способен, кроме как смешить толпу.
И тут, наконец, появился мистер Длинноут…
— Он появился однажды вечером, — сказал Эвра. — Просто вдруг выступил из темноты, приблизился к моей клетке и долго стоял, наблюдая за мной. Ни слова не сказал. И я тоже. Тут подошел владелец цирка. Он не знал мистера Длинноута, но решил, что тот богатый человек и захочет купить меня. Поэтому он сообщил цену и отошел в сторонку, ожидая ответа. Мистер Длинноут несколько минут молчал. А потом вдруг схватил владельца цирка левой рукой за шею. Пальцы его сжались, и владельцу цирка пришел конец. Он замертво упал на пол. А мистер Длинноут отпер дверцу моей клетки и сказал: «Идем, Эвра». Мне кажется, мистер Длинноут умеет читать чужие мысли, а то откуда бы он узнал, как меня зовут.
Эвра замолчал. И взгляд у него вдруг стал какой-то отстраненный.
— Хочешь, я покажу тебе кое-что интересное? — спросил он, наконец, снова став прежним Эврой.
— Конечно, хочу! — сказал я.
Он повернулся ко мне лицом, высунул язык, вытянул его и запихнул себе в нос.
— Вот это да! Классно! — радостно завопил я.
Эвра спрятал язык и широко улыбнулся.
— У меня самый длинный язык в мире, — сказал он. — Если бы у меня был нос пошире, я бы просунул язык в ноздрю, потом в горло и снова высунул бы его изо рта.
— Не, так бы ты не смог! — засмеялся я.
— Может, и нет, — согласился он, усмехаясь, — но, по-моему, и так неплохо.
Он снова высунул язык и облизал ноздри. Это было не очень приятно, зато забавно.
— Фу, я такой мерзости еще не видел! — сказал я, не переставая смеяться.
— Небось, хотел бы сам так, а? — сказал Эвра.
— Даже если б я умел так делать, то все равно бы не стал, — соврал я. — У тебя, наверное, весь язык теперь в соплях?
— У меня нет соплей, — сказал Эвра.