Помощник
Шрифт:
Дело никак не дошло до полиции, так как Рита не подавала заявления и ничего не говорила по этому поводу, но жители поселка уже мысленно заклеймили несчастного и стали относиться к нему настороженно.
Вадим, осознавший произошедшее, корил себя за то, что испытал Кирилл по его вине. В мыслях он ругал дуру Риту за то, что та закричала, будто она не согласилась на это изначально. Ругал и себя за то, что поступил как трус и сбежал, да ещё и брата подставил и ничего не рассказал, чтобы заступиться за него.
Даже когда это унизительное дело детально изучалось, Кирилл не выдал почему он находился там, ведь он обещал брату хранить всё в секрете, не особо понимая, за что на него так обозлились люди.
Это воспоминание всплыло в голове Вадима, когда он ехал к своим родным.
Именно он больше всех знал, что Кирилл не способен на какую-либо подлость или жестокость.
Глава 3
Едва Вадим переступил порог квартиры, как мать подбежала к нему и, обняв, повисла на нём и заплакала, будто искала защиты и утешения. Сын стоял и с нежностью гладил по спине свою мать. Боль, жалость и печаль обуревали душу мужчины, однако он не мог это выразить как-либо по-другому, чем неуклюжее и угрюмое поглаживание по спине, которое говорило за него всё:
– Он так и не появился? – с надеждой спросил Вадим, до последнего момента не веря в происходящее.
– Нет, он никогда не уходил, не предупредив, – всхлипнула женщина.
– Покажи мне эти сережки.
– Нет, не буду я их трогать. И ты не трогай! Не хочу на них смотреть! Не хочу! Я не могу зайти в его комнату, – рьяно закачала головой женщина и, для пущей убедительности, зажмурилась, будто пыталась смотреть на то, что её сильно пугает. – Ты, наверное, не ел дома ничего. Садись, хоть чай заварю.
– Нет, я успел. Пожалуй, я зайду туда, – женщина тихонько завыла.
Зайдя в комнату, взору Вадима сразу открылись аккуратно разложенные сережки, но мужчина будто и не обратил на них внимание. Он искал кое-что другое, то, что просил найти в своём письме его исчезнувший брат. Клочок бумаги с какой-то подсказкой.
Лампа, злосчастные сережки, старые детские книги, диски, сережки, набор рукоделия, старый «пузатый» телевизор, кружевная салфетка, плакаты, чертовы сережки, пустующий аквариум, пустая баночка от слабительного, рисунки, старые фотографии и какая-то фотография разукрашенной машины, клочок бумаги под столом, поводок и опять эти чертовы сережки!
Эти улики, доказывающие причастность брата к темной истории, так и маячили перед взором Вадима, заставляя его вскипать от злости.
Что же искать? И где? Как бы убрать эти чертовы сережки? А если не надо? Почему они так лежат? Где может лежать подсказка? Где? Что Кирилл хочет этим передать? Что тут вообще происходит? Неужели это всё сделал он?
Вадим в отчаянии вертелся по комнате, ища глазами хоть малейший намёк. Мужчина достал из-под стола клочок бумаги и, развернув его, обнаружил рисунок с надписью «Керил и Вова – лудшие друзья». Наконец-то он заметил, что дно пустующего аквариума имеет какой-то странный цвет.
Столешница была темной, а прозрачное дно аквариума почему-то имело светло-желтый оттенок, словно лучи солнца некогда обесцветили этот участок столешницы.
Озадаченный мужчина сдвинул аквариум и увидел, что это была не потертость, а аккуратно сложенная бумага, на которой корявым почерком Кирилл написал подсказку для своего брата: «Я диржал щинят с Мартай в нашем сикретнам месте. Тока маме не гавари – ана будит злая. Найди там песьмо.».
Найдя нужную находку, Вадим с чувством временного облегчения вернулся к матери. Почему он испытывал это чувство, он не мог объяснить, однако что-то в глубине души заставило его улыбнуться: «Его подозревают в убийстве, а он просит, чтобы я не рассказывал о том, что он втайне с Мартой прятал щенят».
Следующая мысль сразу же заставляла улыбку исчезнуть с лица: «Где же искать это место? Как же хорошо он засекретился! Чего он так боится?»
Мать Вадима нервно возилась на кухне, будто пыталась себя отвлечь от назойливых мыслей обычными бытовыми хлопотами. Впрочем, так оно и было. Мужчина, словно не мог больше наблюдать за этими действиями, и аккуратно положив руку на запястье матери, спросил:
– Может тебе помочь?
– Ой, сынок, не надо. Лучше поешь. Скоро папа приедет, – Вадим покорно сел за стол, хотя желание есть напрочь отсутствовало. – Ну, что там увидел?
– Да так, ничего, – как можно безразличнее дернул плечами Вадим.
– Ой, видел эти сережки? Да ещё так аккуратно лежат.
– Ага. Кирилл никогда не был аккуратен, – подметил Вадим, но осекся, понимая, что матери совершенно не хочется слушать что-то то, что говорило бы, что она совершенно ничего не знала о своём сыне.
– Да что ж делать-то? В полицию обращаться?
– Подожди. Давай подождём три дня и попытаемся отыскать Кирилла сами. Если он не задурит, то вернётся к нам. Вряд ли он продержится где-то – Кирилл никогда не ночевал в другом месте.
Если же всё-таки он не придёт, обратимся в полицию с пропажей, а уж там и обнаружим якобы эти сережки в комнате. До этого момента мы туда не заходим и ничего не трогаем. Ясно? – Вадим пытался говорить эту мысль уверенным голосом, однако волнение выдавало его. Идея была глупа и отводила неизбежное на два с половиной дня. Однако мать согласно кивнула.
Недолгое молчание неожиданно прервала мать. Женщина хмыкнула, и жаря яичницу, горестно подытожила:
– Поверить не могу, что полгода тому назад самым большим преступлением Кирилла было то, что он устроил со своей подружкой Мартой приют для бездомных щенят в старом ангаре. Вечно грязным приходил и притаскивал тайно щенят сюда переночевать.
– В смысле? То есть ты знала о щенках? И его секретном месте? – удивился Вадим неожиданному заключению матери.
– Ну конечно! Марта мне рассказала. Она же такая же была, как и наш Кирилл. Вот и сдружились. То она щенят таскала к себе домой, то наш. Хорошо, что коллега Кирилла по работе пристроил их куда-то. Так дружили! Хороший человек.
Приехал с какого-то другого города пару месяцев назад и устроился грузчиком. Добрый. Не смутился, что наш Кирилл такой приставучий. По-человечески с ним общался. Как с ребенком, который требует внимания.