Помутнение
Шрифт:
— С чего ты взяла? — Передо мной одна соплячка пыталась вынести кассету под пальто. Заревела сирена, ее заграбастали и сдали фараонам.
— Сколько у тебя было под пальто? — Три. — А в машине наркотики? — спросил Ар- Если б тебя взяли за кассеты, то обыскали бы и машину. Причем спорю, что ты делаешь это не только здесь, но и…
Он хотел сказать: "и там, где тебе не могли бы помочь знакомые из полиции". Но не сказал, потому что имел в виду себя. Если Донна попадется, он из кожи вон вылезет, чтобы ей помочь. Но ему ничего не удастся сделать в другом округе… В голове закрутился глюк,
— Когда есть гаш, я обо всем забываю. — Донна достала маленькую керамическую трубку и смотрела на него широко раскрытыми, лучистыми и счастливыми глазами. — Садись. Я в тебя вдую.
Арктор сел, а Донна поднялась, раскурила трубку, подошла не спеша, наклонилась и, когда он раскрыл рот — словно птенец, мелькнула мысль, — выдохнула в него струю серого дыма. Она наполнила его своей горячей, смелой, неиссякаемой энергией, которая в то же время успокаивала, расслабляла и смягчала их обоих.
— Я люблю тебя, Донна, — сказал Ар Это вдувание, этот суррогат секса, возможно, был даже лучше, чем все остальное. Такое интимное и такое странное… Равноценный обмен, пока не кончится гаш.
— Да, ты меня любишь. — Она мягко рассмеялась и села рядом, чтобы наконец затянуться из трубки самой.
Глава 9
— Послушай, Донна, — произнес он. — Тебе нравятся кошки? Она мигнула; ее глаза были красными и воспаленными. — Гадкие маленькие твари. Гадят за мебелью. — Хорошо, а маленькие весенние цветы? — Да, — ответила она. — Это я понимаю — маленькие весенние цветы. Которые появляются первыми.
— Самыми первыми, раньше всех. — Да. — Она отрешенно кивнула с закрытыми глазами. — Раньше, чем на них наступят — и их нет.
— Ты знаешь меня, — проговорил он. — Ты понимаешь меня всего, без остатка.
Она откинулась назад, отложив выкуренную трубку. Ее улыбка медленно потухла.
— Что-нибудь случилось? В ответ она лишь покачала головой. — Ничего. — Можно я обниму тебя? Я хочу приласкать тебя. Хорошо? Приголубить. Донна заторможено перевела на него темные расширенные зрачки. — Нет! Нет! Ты слишком уродлив. — Что? — сказал он. — Нет! — резко выкрикнула она. — Я много вдыхаю коки. Мне надо быть сверхосторожной, потому что я много вдыхаю коки!
— Уродлив?! — ошеломленно повторил он. — Будь ты проклята! — Оставь меня в покое, — не сводя с него взгляда, прошипела Донна. — Конечно. — Арктор вскочил и попятился. — Конечно. Уж не сомневайся. Внутри все кипело, хотелось вытащить пистолет и прострелить ей башку, размазать ее по стенке… а потом так же внезапно ярость и ненависть, вызванные гашишем, прошли. — Черт побери… — безжизненно выдохнул он.
— Не люблю, когда меня лапают. Мне приходится быть начеку… Ты куда? — встрепенулась Донна.
— Я ухожу. Взъерошенная, полусонная, она достала из шкафа свой кожаный пиджак. — Я отвезу тебя домой. — Не пойдет, — отрезал Ар- Ты не в состоянии проехать десяти футов, а за руль
Она обернулась к нему и взбешенно закричала: — Потому что ни один сукин сын не может вести мою машину! Никто ни черта не понимает, особенно мужики! В машинах и во всем остальном! Посмей еще распускать руки…
А потом он оказался в темноте на улице, в незнакомой части города. Один. Совершенно один, подумал он и услышал догоняющую его Донну. Она задыхалась, потому что так много курила и закидывалась, что ее легкие были забиты смолами. Арктор остановился, застыл, не поворачиваясь, в ожидании и тоске.
Приблизившись, Донна замедлила шаги и, еще не отдышавшись, проговорила:
— Прости, что я тебя обидела. Я не хотела. — Хм! — горько воскликнул он. — Слишком уродлив! — Когда я проработаю весь день и дико-дико устану, я могу отключиться от первой же затяжки… Хочешь вернемся? Или в кино? Ну что ты хочешь? Или купим вина… Мне не продадут, — сказала она и, помолчав, добавила: — Я не совершеннолетняя.
Они направились назад. — Хороший гаш, правда? — Донна заглянула ему в лицо. — Черный липкий гаш — значит, он пропитан алкалоидами опиума. То, что ты курила, — опиум, а не гашиш. Ты понимаешь это? Вот почему он стоит так дорого, ты понимаешь? — Арктор словно со стороны услышал, как поднялся его голос. — Ты наживаешь себе привычку на всю жизнь ценой… почем сейчас фунт этого «гаша»? Скоро ты дня не сможешь обойтись…
— Уже не могу, — перебила Донна. — Утром перед работой, в полдень и сразу же после возвращения домой. Вот почему я стала толкачом — чтобы иметь на гаш.
— Опиум, — повторил Ар- Почем сейчас твой "гаш"? — Десять тысяч за фунт, — ответила Донна. — Хорошего. — Боже мой! Почти как героин! — Я никогда не сяду на иглу, ни за что! Ты протягиваешь от силы шесть месяцев, как начнешь колоться. Что бы ни колоть, хоть воду. Сперва наживаешь привычку…
— Ты уже нажила. — Не я одна. Мы все. Ты глотаешь препарат С. И что с того? Какая разница? Я счастлива. Я прихожу домой и каждый вечер курю гаш… Это мое. Не пытайся изменить меня. Никогда-никогда не пытайся изменить меня. Я это я. Это моя жизнь.
— Ты видела фотографию заядлых курильщиков опиума? Как в старину в Китае? На кого они похожи?..
— Я не собираюсь долго жить. — Донна пожала плечами. — Ну и что? Я не хочу тут задерживаться. Зачем? Что хорошего в этом мире? А ты видел — да, черт возьми, вспомни Джерри Фабина! — что становится с теми, кто чересчур далеко зайдет на препарате С? Скажи мне, Боб, в самом деле, ну что такого в этом мире? Вчера я едва не накрылась по пути на работу. Ехала, слушала музыку и курила гаш и не заметила форд "император"…
— Ты дура, — сказал Ар- Потрясающая дура. — Знаешь, я умру рано. Может быть, на шоссе. Мой «МГ» почти без тормозов. За этот год меня уже четырежды штрафовали за превышение скорости. Теперь придется пересдавать на права — такая неудача!
— Значит, однажды я тебя никогда больше не увижу, да? Никогда-никогда больше не увижу…
— Из-за пересдачи? Нет, через шесть месяцев… — Уничтоженная еще до того, как по калифорнийским законам, по проклятым калифорнийским законам, тебе разрешат купить банку пива или бутылку вина…