Пончик с гвоздями
Шрифт:
– Никита, ты ножик на кухне возьми, – посоветовала она.
– Позвольте нам все же договорить, Никита Гаврилович! У нас имеются подозрения, что это вы прикончили супругу. Именно из-за страховки, – решила испортить людям праздник Клавдия.
– Ну решили и решили. Вы же меня сейчас забирать не собираетесь, так? Ну и, значит, не мешайте. Видите, люди делом заняты… – отмахнулся от них вдовец.
– Скажите, а что, вас все время снабжала супруга? – спросил Акакий.
Никита Гаврилович решил, что гости все равно от него не отвяжутся, и опустился на кровать.
– Она не снабжала.
– Уж лучше бы слесарем, – буркнула под нос себе Клавдия и продолжала уже более сурово: – А ваша жена, она разве не творческий работник?
– Ой, ну какое это творчество? Вы меня прямо смешите, ей-богу. Бегать по городу, брать интервью, писать заметки в серую газетенку… это, по-вашему, творчество? Да эти статьи все равно никто не читает! Ну, платили, и ладно. Да если бы еще хорошо платили, а то – слезы! Нет, Мария просто не умела зарабатывать деньги, ей все время нужна была крепкая рука. И вообще, вы мне мешаете отдыхать, а мне еще трудиться! У вас еще есть вопросы?
– У меня к вам ма-а-аленькая просьба, – просительно сложила руки на животе Клавдия. – Вот я тут вам за зеркало свой номер телефончика заткну, а вы уж, если что-нибудь про Марию услышите – может, спрашивать ее будет кто или позвонит, не сочтите за труд, позвоните мне. Я же не поленилась сообщить вам про страховку.
– Ой, да уже идите, позвоню, – чуть ли не начал подталкивать гостей к двери хозяин квартиры.
Конечно, можно было сказать Зудову, что жена его работала вовсе не в газете, а являлась владелицей пусть небольшого, но салона. И этот салон тоже, скорее всего, теперь по закону может принадлежать ее супругу, только… Ну, не хотела Клавдия доставлять этому сверчку радость, и все! И Акакий не хотел. Пусть Зудов узнает о наследстве от кого-нибудь другого.
– Спасибо, вы нам очень помогли, – съязвила Клавдия Сидоровна и направилась к выходу.
Их даже никто не проводил до двери, так сверчок с подругой торопились добраться до страховки.
– Номер запиши, – шепнул Акакий. Затем, в ответ на недоуменный взгляд супруги, пояснил: – Номер телефона, говорю, запиши. Вон, у них на аппарате написан. Мало ли, вдруг пригодится.
Клавдия вытащила из сумочки ручку и начеркала цифры прямо на руке. Ничего, домой придет – перепишет, а руку вымоет.
– Ну как? – спросила она, когда Акакий Игоревич направил машину к дому. – Как тебе вдовец? Ума не приложу, неужели можно прожить столько лет рядом и так вот не видеть собственной жены?
– Они были совершенно чужими людьми. Разными, – хмуро ответил Акакий.
– А зачем тогда жили? Ведь это добровольная каторга! Понятно теперь, почему Мария говорила Красиковой, что у нее, кроме них, никого нет. И ничего удивительного, что она у Агафьи накинулась на тебя, как голодная собака на кость. Еще бы! Иметь дома такого упыря! Вот тебе и продвинутая женщина…
Акакий крутил баранку молча, давая жене выпустить пар, и только когда та почти успокоилась, твердо заявил:
– Какой бы он ни был упырь, а о страховке он не знал до нашего прихода, это ясно. А значит, и убивать Марию
– А может, он завел эту любовницу, как ее… Татьяну, а Мария им мешала? – предположила Клавдия. – Какая женщина соперницу вытерпит?
– Да что ты говоришь! Мне кажется, они давно не обращали друг на друга внимания. Если бы Мария и этот стрекозел друг друга интересовали, то он хотя бы знал, что она уже не работает в газете.
Клавдия Сидоровна запечалилась и уставилась в окно. Вот так всегда: только начинаешь думать, что разгадка – вот она, в кармане, как рушатся одна версия за другой. Сначала под подозрение попала красавица Лера, которая неизвестно куда сама подевалась, да еще и Жору затолкала на телевидение. Потом думалось, что убийца – Семизвонов. Кстати, Клавдии и до сих пор так думается, эта версия еще не отжила свое. Позже родилось мудрое предположение, что супруг Зудовой порешил любимую из-за страховки. Эта версия была самая красивая, все доказательства почти под рукой имелись, как вот, пожалуйста! И ребенку понятно, что Зудов о страховке узнал только что, даже Акакий допер. И что остается? Только Семизвонов, уж больно странно он себя вел – скрывал свое знакомство с Марией, потом пропал вместе со своей женой в то самое время, когда и убили Зудову. И вообще, мужик много суетится, неспроста это.
– Ты со мной поедешь машину ставить? – спросил Акакий, подвозя жену к подъезду.
– Нет. Я лучше дома что-нибудь разогрею. Весь день мотались, во рту ни крошки не было, – грузно вылезла из салона Клавдия и направилась в дом. – Кстати, не забудь: завтра едем к Архиповым, а подружке Зудиной, как ее… Наташе Петиной, я сегодня вечером позвоню.
Дома стояла тишина. Боже, как она соскучилась по вот такой тишине! В последнее время здесь почему-то все время раздавались голоса то Лилички, то Катерины Михайловны, то Акакия, а Клавдия так любила побыть в одиночестве. Вот сейчас она ляжет… Нет, не ляжет, потому что в дверь опять кто-то настойчиво звонит!
– Ой, мамочка! На улице такой холод! – влетела в комнату раскрасневшаяся Лиличка.
«Так, опять „мамочка“, а у меня денег больше нет», – печально подумала Клавдия Сидоровна.
– Ну, как твои успехи? Закончила уже свои курсы? – потопала Клавдия на кухню ставить чайник.
– Ой, да что вы! Я только записалась. У нас теперь шестимесячные курсы по пришиванию пуговиц, – похвасталась невестка, придвигая к себе большую пузатую чашку.
Клавдии Сидоровне показалась, что она ослышалась.
– Сколькомесячные, шести? Полгода учиться пришивать пуговицу… А когда же ты кутьей станешь? К шестидесяти годам?
Лиличка нахмурила хорошенький лобик и обиженно надула губки.
– Не кутьей, а кутюрье. И потом, пуговицы пришивать тоже большое искусство!
– Да уж, это еще та наука, – насмешливо согласилась Клавдия, наливая невестке чай.
Лиля хотела было в очередной раз обидеться, но тут ее взгляд упал на руку свекрови, и брови ее поползли под челку.
– Ой, а откуда у вас этот номер телефона? – ткнула она в цифры, написанные Клавдией наспех в квартире Зудова.