Понты и волшебство
Шрифт:
А значит, пришла пора атаковать.
— Нет! — крикнул Владыка Танг.
Лезвие Валькирии взорвалось вспышкой ослепительного света, свет этот полностью накрыл Черный Огонь Тагры, и когда он исчез, то и черное пламя исчезло вместе с ним. Я просто стоял на мертвом куске гранита, в котором не было ничего особенного и ничего зловещего. Он словно был постаментом для живого памятника, и памятником этим был я.
Владыка Танг взревел и одним прыжком забросил свое тело на постамент рядом со мной. Я взмахнул рукой и обнаружил, что Валькирии в ней больше нет. Зачарованный меч исполнил свое последнее дело и отправился туда, куда уходят магические вещи, справившиеся со своей миссией.
Вернулся к выковавшим его мастерам, сгинул в жерле породившего его вулкана, развеялся на атомы или отправился на поиски следующего героя, нуждающегося в магической поддержке.
Я видел Кимли и Галадриэль, срывающихся с места в отчаянной попытке мне помочь и не успевающих. Я видел лицо демона, искаженное яростью, равной которой нет и не было в этом мире.
Я собрал остатки сил и ударил его кулаком в лицо. Такое впечатление, что ударил по скале.
Он схватил меня поперек туловища и бросил в стену зала, до которой было метров сорок. Еще в полете я видел, как искажается лицо моей любимой, как замирает на месте бессильный Кимли и как оседает на постаменте человеческая фигура, когда оживлявший ее демон покинул временное вместилище своего разума. А потом мой полет закончился и наступила темнота.
Там, где нет цвета. Там, где нет запаха. Там, где нет расстояния. Там, где нет времени. Там, где нет звука. НИГДЕ и НИКОГДА мы встретились снова.
— Я знаю, — сказал я.
Он кивнул.
— Что именно?
— Знаю, кто ты. Что ты собой представляешь. И я знаю, зачем мы здесь.
— Я раскрылся. Я назвал себя.
— Не до конца. Ты выдал только часть правды.
— А ты считаешь, что знаешь все?
— Да.
— Так просвети меня.
— В мире, из которого я пришел, есть много разных религий. Наиболее распространенная утверждает, что все праведники одинаково счастливы в раю, но все грешники мучаются по-своему. Рай один, а кругов ада много.
— Ну и что?
— Только сейчас я понял, насколько это правильно. Добро всегда остается добром, но зло может быть разным.
— Вот как?
— Келлен, Тонкар, Черные Лорды — это маленькое зло. Они выполняли приказы Темного Властелина, и каждый искал свою мелкую выгоду. Слава, сила, власть, могущество… Поклонение.
— Допустим.
— Темный Властелин — это большое зло. Он руководил меньшим злом, пытался уничтожить весь мир, лишал жизней, считая, что играет в игру. Он был безумен. Но он был последователен в своем безумии. Он искренне верил в то, что делает.
— В этом списке нет места для меня.
— Есть.
— Какое же?
— Ты — абсолютное зло. Зло равнодушное и в то же время любопытствующее. Темный Властелин думал, что играет, но он играл за одну сторону. Ты же играешь на самом деле, играешь всеми нами, используя нас как разменные фигуры, как пешки.
— Темный Властелин тоже так делал.
— Не так. Он был безумен. Он верил в то, что должен так делать. Ты же не веришь ни во что. Тебе просто любопытно.
— И это делает меня абсолютным злом?
— В моих глазах — да. Ты сталкиваешь две армии только для того, чтобы посмотреть, что из этого получится. Тебя не интересует ничего, кроме утоления твоего любопытства.
— Я решаю задачи.
— Которые сам придумываешь.
— Я наблюдаю спектакли.
— Которые сам ставишь.
— Я не приводил в мир Темного Властелина.
— Но и не закрыл ему дороги.
— И я сделал все, чтобы ты мог его убить.
— Верно. Потому что хотел посмотреть, справлюсь я или нет.
— Ну и что? Я поставил задачу сам себе. Я сам ее решил. Что в это плохого? Что делает меня злом?
— Погибли тысячи. Могли погибнуть миллионы.
— НИГДЕ и НИКОГДА все мертвы.
— Если бы меня поставили перед выбором, убить ли мне Темного Властелина, собирающегося уничтожить мир, или тебя, с этим миром играющего, я бы рискнул и выбрал тебя.
— Ты бы проиграл.
— Но я бы поступил правильно.
— НИГДЕ нет правильных путей.
— Возможно, это и так. Но люди этого мира поступили правильно однажды. Они уничтожили твой народ. Жаль, что они не довели дело до конца.
— Они не были моим народом. Они были игроками. И проиграли.
— НИГДЕ нет выигрыша.
— Ты быстро учишься.
— Ты даже не представляешь насколько.
— Я чувствую угрозу в твоих словах.
— Предчувствие тебя не обманывает.
— НИГДЕ и НИКОГДА ты не можешь победить.
— Я могу попробовать. Знаешь, что общего между нами?
— Кроме воспоминаний?
— Мы оба пришли в этот мир извне. Мы не родились в нем, не вписываемся в общую картину. Мы — две неучтенные переменные в хрупком уравнении мироздания. Поэтому именно мы можем что-то изменить. И мы равны.
— Я сделал тебя таким, какой ты есть.
— С этим утверждением можно поспорить. Но я готов отдать тебе должное, ты пытался.
— Ты был лучшим материалом из всех.
— Я не был материалом. Но я знаю, что ты пытался сделать. И знаю зачем.
— Расскажи мне.
— Ты — спортсмен, игрок. Но ты знаешь, что результат предрешен и что выигрывает в этой игре только смерть.
— Я — бессмертен.
— Ты не можешь умереть. Но ты можешь быть убит.
— Возможно.
— Если тебя убьет Морган, это будет означать, что ты проиграешь Моргану. Если тебя убьет Кимли, это значит, что ты проиграешь Кимли.
— Они не смогут.
— Гипотетически. Не смогут они — рано или поздно придет кто-нибудь другой, кто сможет. Ведь ты же последний, не так ли? Это означает, что других убили и теоретически кто-то может убить и тебя.
— Так. Теоретически.
— Но ты не любишь проигрывать, и ты решил обыграть даже смерть. Еще одна интересная задачка из тех, что ты так любишь ставить.
— Мне любопытно. Я использовал тебя как проходную пешку. Я превратил тебя в ферзя.
— Ты сделал меня, ты говоришь. Сделал меня таким, какой я есть. Создал. И, если тебя убью я, твое создание, получится, что ты проиграешь самому себе. А проигрыш самому себе, если смотреть на него под другим углом зрения, это победа над самим собой. И получается, что ты не проиграл. Единственный из всех, кому это удалось. Последний и уникальный.