Понты и волшебство
Шрифт:
— Если рассуждать таким образом, то ты проигрываешь при любом раскладе. Тогда почему же ты стремишься убить меня?
— Ты не поймешь.
— И все-таки?
— Потому что это не игра.
— И ты хочешь сражаться?
— Да.
— НИГДЕ и НИКОГДА ты не сможешь победить.
— Верно. Но я могу попробовать ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС.
Как только прозвучали последние слова, нас разделило расстояние, которого ранее здесь не было. Появились цвета и формы. За спиной моего противника возникло войско крылатых демонов, уходящее за появившийся горизонт. Демоны расправляли крылья и взлетали за его спиной, набирали высоту, чтобы обрушиться
Я сотворил войско киборгов, и они стреляли в демонов лазерными лучами. Демоны вспыхивали, словно свечи, и, крутясь в воздухе, падали на землю.
Он отступил в горы и построил там неприступную крепость, которую разрушили мои прыгающие танки, стреляющие миниатюрными ядерными боеголовками. Не знаю, откуда он пришел, но в моем мире искусство разрушения было куда могущественнее.
Мой отряд, пробирающийся по возникшей за горами пустыне, атаковали всадники верхом на драконах. Мы сбивали их «стингерами», когда они падали, добивали из пулеметов Томпсона.
Он создал на моем пути реку и вскипятил ее при помощи подземного огня. Я построил понтонную переправу, но, когда на нее взошло мое войско, она рухнула под напором Водяного Змея. Созданный мною кракен обхватил Змея своими щупальцами и утащил на дно. Закатное солнце окрасило небо в кровавый цвет, и багровые облака сложились в слова «Ты будешь повержен!». Я погрозил небу кулаком и пошел дальше.
Пустыня превратилась в болото, которое поглотило половину моей армии. В болоте жили твари, утаскивающие моих солдат на дно. Когда в них попадали пули, они взрывались, выделяя едкий отравляющий газ. Я наслал на них ретровирусную чуму, и запах разложения преследовал меня весь остаток пути.
Мы вторглись в созданную им страну на стальных боевых машинах. Нам противостояло все — земля стремилась поглотить нас, небо поливало жесткой радиацией, деревья обвивали нас своими ветвями и обрушивали на нас свои вытащенные из-под земли корни. Мы шли вперед.
Перед нами возникла стена огня.
— Уходи, — раздался его голос.
— Нет, — сказал я.
Упирающаяся в небо стена пламени двинулась на нас. Плавилась броня. Воздух жег легкие, дышать было невозможно.
Я попытался создать тучи, чтобы обрушить на пламя ливень, но небо смеялось надо мной. Я попытался создать на его пути непреодолимую горную гряду, но ее поглотила земля. Стена выгибалась дугой, охватывая нас в кольцо. Мой противник был стар и мудр, и он очень не хотел проигрывать.
Кольцо сжималось. Над нами оставался только колодец неба, окрашенного в цвет доменной печи. Пламя было со всех сторон. Мое войско пало, киборги не выдержали высокой температуры, плавились их микросхемы, кипящий металл струйками стекал на стекло, в которое превратился песок под ногами.
Тогда я сам стал пламенем, огромным, разрушающим, и я пожрал пламя вокруг себя, став от этого еще сильнее.
Он снова отступил.
Мы сошлись один на один на территории Шаолиньского монастыря, в тени пагод, под тихий шелест молитвенных мельниц. Он двигался легко и плавно, как бабочка, но жалил, как скорпион. Я изобрел новую школу карате, стиль медведя-гризли. Мы сражались три с половиной часа, как в старом китайском фильме с участием Брюса Ли, затем я сломал ему обе ноги. Он вырастил крылья и взмахнул ими, поднимаясь на высоту трех человеческих ростов. В прыжке я настиг его и сшиб на землю. Мы покатились в смертельных объятиях. Обратившись в воду, он проскользнул у меня между пальцев и просочился под землю. Я пролился на почву кислотным дождем.
Он вынырнул из пещеры в виде гигантского змея о пяти головах. Они дышали огнем и поливали землю кислотой моего дождя. Мечом-кладенцом я отрубил четыре головы, отражая струи пламени зеркальным щитом.
Он уполз в глубь горы, я последовал за ним во главе дружины гномов. Нас атаковали орки, обрушивая огромные сталактиты на наши головы. Мы убивали орков боевыми топорами, прокладывая свой путь через груды мертвых тел.
Мы настигли его в тронном зале, где колонны терялись во тьме потолка. Он сидел на троне в окружении могучих воинов с секирами, булавами и длинными мечами. Я скрестил руки на груди, посылая свой отряд в атаку. Все погибли, мы снова остались вдвоем посреди хаоса.
— Ты был лучшим, — сказал он, и голос его эхом отражался от стен. — Лучшим во все времена. Мне даже жаль, что игру придется закончить.
— Но закончишь ее не ты!
— Ты еще не видел истинной мощи Владык!
Каменный свод обрушился на меня из темноты, я оказался погребенным под ним, огромные булыжники придавливали мое тело к земле. Со всех сторон слышался его хохот.
Умереть, как затертый в айсбергах ледокол, как Портос, не вынесший огромной ноши, как шахтер в обвалившейся шахте… Нет!
Я разметал булыжники одним движением руки и встал на ноги посреди бескрайней равнины. Толпа воинов, от края до края видимости, накатывалась на меня. У них были короткие мечи и собачьи головы, каждый из них был точной копией древнеегипетского бога Анубиса.
Я наслал на них армию скарабеев, обрушил с неба саранчу и сотворил тьму.
Он вырос до размеров звездной системы и погасил Солнце у себя в кулаке. Мы бились, взрывая звезды, топча планеты ногами и отправляя в небытие галактики. Он промахнулся и уничтожил Млечный Путь. Я отступил к Проксиме Центавра. Он прилетел кометой и взорвался, врезавшись в Солнце. Огненный смерч смел все планеты системы, и я отступил на кораблях, ведомых могучими искиннами.
Он атаковал нас метеоритным роем, который мы расстреливали из протонных пушек и тахионных разлагателей.
Он закрутил пространство и время в кольцо, а сам превратился в гигантского змея Уробороса, кусающего собственный хвост. Я поразил его молотом Тора, и он рассыпался армией циклопов.
В образе Зевса я поражал их молниями с горы. Он основал новое религиозное течение и призвал своих последователей к джихаду. Они осадили склоны горы, и я спасся на огромном орле, который был сражен стрелой Рудры, прилетевшей из-за горизонта.
— Ты даже лучше, чем я думал! — загрохотало небо, пока я падал и земная твердь приближалась ко мне.
Я пал, гиганты схватили меня, заковали в цепи и привязали к скале, огромный орел прилетал каждый день и клевал мою печень.
Я вывернул руку из сустава и сорвал с себя цепи. Освободившись, я свернул орлу шею. Скала обратилась вулканом, и потоки лавы залили меня с головой, увлекая вниз. Я закричал, и лава превратилась в лед.
Я растопил лед огненным дыханием, образовалось море. Моя парусная шхуна была атакована гребными галерами, абордажные крючья впивались в борт, на палубу сыпались пираты. Мы разметали их, но корабль затонул. Я выбрался на берег необитаемого острова и жил там годы, питаясь плодами, найденными в лесу.