Понурый Балтия-джаз
Шрифт:
– Все тихо, - сказал вернувшийся Прока.
– Тело на месте?
– Валяется.
Мы отъехали сотню метров в глубь просторного двора. Прока наладил бинокль ночного видения. Я прилег на заднем сиденье, приказав разбудить сразу, как только кто-нибудь появится у входа в студию.
И проспал, иногда пробуждаясь из-за боли, до рассвета. Потом ещё три часа. Никто не явился. Чико Тургенев ушел по открывшемуся морскому коридору и двое его людей, как и я, потеряли для него практическое значение.
Я набрал на радиотелефоне номер музыкальной лавки "Велле".
–
Глава семнадцатая
Морской бой
Прока перебрался на заднее сиденье. Дремал, накрывшись курткой. Моя вахта началась в десять. Часы на панели приборов показывали четверть одиннадцатого утра.
Прямоугольник зеркала заднего вида "БМВ" отражал фиолетовый колобок с грибом-поганкой в середине и двумя насосавшимися пиявками понизу. Мое лицо. Хорошо уж и то, что разлеплялся пальцами левый глаз. Оба теперь смотрели. Подправив зеркало, я принялся изучать мочку уха...
И - словно набросили на лобовое стекло черно-красное покрывало. Из подвала Тармо вырвался жирный дым вперемежку с пламенем. Переворачиваясь, отскакивая от земли, пролетели дверь, навес-крыша над входом, какие-то ошметки. Встала на дыбы и опустилась, раскорячив колеса, малолитражка, припаркованная в школьном дворе.
Грохот пробудил Проку.
– Наглядный урок экономии и расчетливости, - сказал я, запуская двигатель.
Под сыпавшимися осколками оконных стекол и балконной рухляди я осторожно вырулил со двора задним ходом в сторону знакомой выбоины в асфальте за углом, чтобы развернуться и убраться подальше. Куда - пока не знал.
– Ого!
– воскликнул Прока.
– Ничего себе экономия!
– Дечибал Прока, - сказал я.
– Бомбу оставили бывшие съемщики. Уходя, они не только погасили свет, но и включили таймер. Горят пленки, диваны, снимки, реактивы, бумаги, одежда, бар со спиртным и - что еще?
– Труп, - сказал Прока.
– Верно. Но кости горячего копчения останутся. И, хотя нет ничего подозрительней мертвеца без рук, ног и головы, а в нашем случае вообще без мяса, скелет припишут пользователю подвала. Живой, таким образом, станет мертвым... У тебя не возникало желания забыть имя, похоронить прошлое и придумать себе другую судьбу?
– На флоте, когда на берег хотелось... Может, пересядем теперь? Давайте я поведу, Василий Николаевич...
– Доеду до того квартала, там... Мясо от скелета получит другое имя, соответствующий паспорт и сможет выбрать себе - что?
– Место жительства?
– Страну рождения тоже... Главное же, сохранен агент, который отныне становится рабом того, кто дал ему новую ипостась.
Марина проявила расчетливость и практичность. В стиле Бассейна напор, наглость, непредсказуемость. Удивительно, что она вяловато ещё использует бахметьевское дело. Пока только эпизодические явления соколиков с белесыми бакенбардами из-за моей спины... Это странно.
И, уступая руль Проке, я внезапно осознал, какого непростительного дурака валяю в эти минуты. Мало меня били тургеневские ребята!
– К ближайшему таксофону!
– велел я Проке, чувствуя, как тяжело становится на душе.
Усталость, это усталость, все эти ошибки от усталости, уговаривал я себя, из-за отсутствия нормальной поддержки, связи, информации, из-за оторванности от основной группы! Из-за этих московских интриг и нерешительности оператора! От бездомности и плохого питания, наконец!
– Есть же радиотелефон, - сказал Прока.
– Который Толстый дал, чтобы контролировать твои беседы.
Ближайший таксофон оказался через два квартала. Прока въехал на тротуар, чтобы укоротить мой путь к пластмассовому козырьку.
Слабость поднялась откуда-то снизу, поплыло в голове, прошиб пот, когда я, шагнув, перенес тяжесть на поврежденную ногу. Я подумал, что, может быть, лучше проскакать на одной, но отпустило. И в таком состоянии соваться в логово Чико?!
Ответила Марика:
– Бэзил, Ефим просил извиниться, что не успел вчера поинтересоваться вашим состоянием, вы так быстро повесили трубку...
А, подумал я, значит, он разговаривал со мной из её спальни. И ещё я перестал быть "господином Шемякиным", теперь я - Бэзил для нее. Друг семьи..
– Вы хотите сказать, что Шлайна нет?
– Вызвал Дубровин. Ефим просил передать вам это, если позвоните.
– Марика! Мне нужен адрес Таллиннского представительства "Экзобанка". Вы поняли? "Экзобанк".
– Да, "Экзобанк". Но у меня нет...
– Я перезвоню через пять минут. Свяжитесь с Ефимом в представительстве и узнайте. Меня там могут послать подальше.
Накатило ощущение голода. Жор нападал, если я нервничал. Когда я ел в эти дни? Позавчера после сауны у Йоозеппа Лагны с Дитером. Вчера несколько чашек кофе и пара сэндвичей, кажется, ещё пиала куриного бульона и пирожок с печенкой в лавке у Велле перед ночным бдением...
Я не выходил из-под козырька таксофона. Вдали, мне показалось, была вывеска какой-то закусочной.
В машине зазуммерил радиотелефон Проки. Он вопросительно посмотрел из окна. Я помахал, чтобы Дечибал шел ко мне.
– Это Толстый Рэй трезвонит, определенно, - сказал Прока.
– Что я ему скажу?
– Не выходи на связь. Когда и что ответить я подскажу потом.
Марика сняла трубку после первого же сигнала вызова.
– Представительство банка в Пирита. Ехать так... Напротив яхт-клуба ответвление от шоссе, поворот за старым монастырем, ехать, пока не появятся виллы. Шестая справа за зеленым деревянным забором. Перепутать невозможно. Забор новый на старой каменной основе, и поверху колючка... Точного адреса нет. Переписка на абонентский ящик и по номерам телефаксов. Ефим просит без надобности там не крутиться. Говорит, место открытое. Еще просил передать, что представители "Экзобанка" перенесли место встречи, назначенной на полдень. Позвонили и сказали, что из-за затянувшихся у них где-то в центре переговоров просят принять их в представительстве "Балтпродинвеста", чтобы не тратить время на возвращение в Пирита... Тогда время будет прежнее, полдень. Так всем удобнее.