Понять другого (сборник)
Шрифт:
— Располагайтесь. Душевая близехонько, за той дверью. Ваш Ник будет жить в соседней комнате. Он зайдет за вами через часок и отведет в кафе.
Мягкой раскачивающейся походкой он пересек комнату, ткнул длинным узловатым пальцем в наборный диск на пульте связи:
— Номер моего телефона 22–53. Может быть, вам захочется поболтать со мной, пофилософствовать…
Он вдруг круто повернулся, его глазки-бусинки, напоминающие глаза Коротышки, вспыхнули ярко и неистово:
— А вы любите философствовать?
— О чем?
— О жизни, мире, о их совершенстве и несовершенстве, различнейших механизмах и тайных колесиках, которые мы с вами, коллега, называем интимными; о своих взглядах на эти колесики бытия. Э-э, я уже понял, что они у вас есть — свои взгляды, только вы их редко высказываете, редко позволяете себе это удовольствие. Ну, не буду вас утомлять. Отличнейшего вам почиваньица.
Он медленно, до еле слышимого щелчка, закрыл за собой дверь.
Что-то мне не нравилось в этом здании и в самом профессоре, но я пока не мог разобраться в своих подозрениях. Кэп говорил, что мы поедем в микробиологический исследовательский центр, где изучаются способы борьбы с некоторыми болезнями, в том числе вирусными, и проверяют воздействие лекарств группы интерферонов. Упомянул он, что вирусы здесь используют и как генетические модели, а это меня особенно интересовало, тем более, что, по его словам, здесь мне предстояло встретиться с одним из крупнейших микробиологов и генетиков нашего времени — так он величал «старого Суслика», профессора. Кэп обещал, что завербованные импуны будут работать в Центре проводниками экспедиций, а также уборщиками и лаборантами в вивариях и вольерах. Вот только… он почему-то энергично помогал вербовщику прельстить их высокими заработками, а сам до этого жаловался, что не хватает людей для работы на буровых. Но разве такая маленькая логическая неувязка давала повод для подозрений?
Я принял душ, опустился в мягкое кресло на роликах и мгновенно перенесся к ней.
— Ты так давно не приходил, — сказала Людмила.
— Я приближался к тебе.
Ее брови вопросительно изогнулись, как два лука, натянутые, чтобы пускать стрелы.
— Узнавал людей, их взаимоотношения. Ставил себя на место других, пытался понять себя.
— Понял?
— Ты должна помочь. Ты знаешь что-то неведомое мне, что-то очень важное…
— Может быть, догадываюсь. Но догадку нечем проверить.
— А если вдвоем?
— Нет, только больше запутаемся. Прежде всего, я должна разобраться в себе, в своих чувствах. Тогда выяснится, существенно ли то, что я давно подозреваю.
— …Или существенно лишь то, что есть сейчас? Это ты хотела сказать? Ну что ж, значит, пока каждый из нас пойдет своей дорогой.
И вдруг она вскинулась, углубились омуты глаз:
— Будь осторожен, умоляю. Ты можешь погибнуть вторично!
— А разве я уже погибал? Когда?
Ее губы испуганно сжались, и я поспешно прервал связь. Прозвучал тихий звон в глубинах моего сознания, будто оборвалась стеклянная нить, еще совсем недавно протянутая между нами…
Я записал в своей памяти несколько бит новой информации. Разговор был небесполезен.
10
По-комариному пищал зуммер. Замигало табло «разрешите войти». Я нажал кнопку на пульте связи. Створки дверей разошлись. Показывая в улыбке неровные зубы, появился профессор.
— Ник сказал мне, что вы хотели бы посмотреть наши лаборатории. С превеликим удовольствием лично исполню ваше желание.
— А я как раз собирался вам звонить по этому поводу.
«Он пришел, не дожидаясь моего звонка, — подумал я, — он сделал это неспроста».
Мы поднялись в лифте на два этажа, прошли к эскалаторной дорожке, она повезла нас по длинному коридору мимо светящихся панелей.
— Не возражаете, дорогуша, если мы слегка подзагорим? Впрочем, возражайте не возражайте, другого пути к нашим питомцам нет. В этих панелях — альгузиновые лампы. Ультрафиолет в соединении с зи-лучами, чтобы мы на себе не привезли непрошеных гостей к нашим нежным микробчикам. О, вы не представляете, насколько уязвимым и хрупким оказывается иной вибриончик в пробирке, где укрыться ему некуда. Но выпустите его из пробирки, откройте двери в иное — предназначенное! — обиталище, и он преобразится. Станет могучим, неистребимым. К слову сказать, все живое, вся жизнь такова, — уж мы-то об этом знаем, дорогой коллега, — хрупкая и неистребимая, верно?
Глазки-бусинки Суслика мгновенно посветлели и глянули на меня с детской доверчивостью.
— И заметьте себе, они все прекрасны, наши микробуленьки, без классификаций и разделений. Каждый — чудо совершенства. Это ведь мы, бяки, разделили их на «полезных» и «вредных», впрочем, для своей пользы. А они, бедняжки, не ведают о классификации. Они просто живут и развиваются, как и мы…
— Да, — сказал я, чтобы не дать угаснуть разговору, — они просто живут. Живое живет в живом и за счет живого.
— Вот именно, дорогуша. Согласно основному и непреложному закону природы…
Мы сошли с эскалаторной дорожки перед дверью, на которой светилась цифра 6. Суслик, шмыгнув носом и что-то прошептав, поднес руку к светящейся цифре — и дверь ушла в стену.
— Здесь у нас всюду электрические замочки. Ключи к ним — папиллярные узоры. Но великие хитрецы научились снимать отпечатки пальчиков у тех, кто имеет допуск в «святую обитель» к нашим питомцам, изготавливать оттиски и таким образом подделывать «ключи». Пришлось ввести и дополнительные меры безопасности. Теперь эапирающееся устройство открывается при условии, если одновременно предъявляются отпечатки пальцев и произносится пароль. Подделать все это практически невозможно, дорогуша, во всяком случае пока, так что мы можем спать спокойненько.
Обширное помещение лаборатории было так густо уставлено приборами, что «бесполезной» площади не оставалось. Во встроенных в стены термостатах хранились сотни колб, чашек, пробирок с культурами микробов. Микроскопы, фотоаппараты и кинокамеры соединялись в хорошо продуманную систему так, чтобы объект можно было рассматривать в различных лучах спектра и одновременно — фотографировать. Всюду виднелись шкафы, ультрацентрифуги, колонки для электрофореза, установки для спектрального анализа…
Я остановился у аппарата, который не мог никак опознать.
— Последнейшая новинка, ИСЭУ — идентифицирующая система электронных универсалов, — заулыбался профессор. — Автоматически производит электрофорез, подсчет частиц и элементов, спектральный анализ. А затем опознавательное устройство производит дифференциацию по спектру, выделяет отличительные цвета и оттенки, показывает их на экране и фиксирует на ленте. С его помощью удается по излучению абсолютно точно идентифицировать белки, даже гены…
Волнение сбило у меня привычный ритм дыхания, пришлось сделать регулирующее усилие. Неужели наконец-то я нашел то, что было так необходимо? Вот уж, действительно, не знаешь, где найдешь! Скрывая волнение, я спросил: