Пообещай мне рассвет вновь
Шрифт:
– До встречи во снах, милая…, – шептал я каждый раз перед тем, как закрыть глаза, с мечтой хоть там соединиться с ней навеки…
Глава 5. Оля
Омар пробыл у меня до двух часов ночи, минут тридцать из которых разговаривал по сотовому телефону. Перед тем как начать своё общение, он попросил меня выйти и оставить его одного. Разговор был личный и важный, я не стала стоять под дверью и подслушивать, не имея такой нехорошей привычки. Глубокая ночь, делать было нечего, и я сразу пошла к себе в комнату прилечь, глаза слипались, а утром на работу. Находясь уже в полусне, я почувствовала легкий поцелуй в лоб и такое тёплое одеяло, которое Омар натянул мне до подбородка, сказав на прощание:
– До встречи, моя Бусинка, – и ушёл, тихо прикрыв дверь.
У меня не было сил вставать и его проводить, я медленно проваливалась в такой необходимой моему организму сон, тем более спать оставалось часов пять не больше. Ровно в семь утра прозвенел будильник, который хотелось выбросить в окно, или разбить вдребезги молотком, или просто об пол – всё что угодно, только бы он заткнулся. Спала я последнее время плохо и была вся разбитая от регулярного недосыпания. Даже чёрные круги уже появились под глазами, создавая мне имидж нездорового человека, которые я старательно замазывала тональным кремом, чтобы людей не пугать, да и лишние вопросы мне были не нужны. Поделиться своими проблемами в личной жизни я не могла ни с кем: ни с Омаром, который знал лишь верхушку произошедших со мной событий, ни тем более с мамой, которая до сих пор считала, что мы с Рустамом вместе и у нас всё хорошо. Мама порывалась приехать, но я её отговорила, обосновывая это тем, что скоро сессия, нам пока не до свадьбы, и мы немного сдвинули сроки, чтобы отметить это знаменательное событие уже ближе к весне, когда будет тепло на улице. Идея ей понравилась, она одобрила это решение и даже ничего не заподозрила. Как теперь выпутываться из этого вранья? Ладно там видно будет, а пока у меня есть отсрочка от объяснения с мамой и папой. Я знала, что Рустам ищет меня, мама говорила со мной, что он звонил и справлялся об их здоровье. Поговорив с ней, я сделала вывод, что он тоже скрыл всю правду от моих родителей, не проинформировав их о реальном положении наших дел.
Разбитая в хлам, я буквально собирала себя по частям в единое целое, ожидая очень напряженный и тяжелый день. Я не любила, когда Омар уезжал и оставлял меня одну, с ним мне было надёжнее и спокойнее. Он давал мне уверенность в себе и поддерживал всегда, частенько заезжая за мной по утрам и довозил меня до работы, за что я была ему безмерно благодарна. Офис находился в другой части города, добираться было муторно по всем пробкам, да ещё в общественном транспорте, на это у меня уходило больше часа и почти всегда я опаздывала, нарушая рабочий режим.
Сегодня решила не дать повода Алле Геннадьевне докопаться ко мне хотя бы в этом и специально вышла пораньше, чтобы приехать вовремя, но удача в это утро была явно не на моей стороне. Сначала я капнула кофе на блузку и мне срочно пришлось бежать к шкафу, чтобы переодеться, потом я опоздала на автобус, который ушёл из под моего носа и мне ещё долгих тридцать минут пришлось ждать следующий, а в довершение ко всему, когда он, наконец-то, подошёл, и я в него села, оплатив проезд, не доезжая до работы пару остановок, автобус сломался, и мне пришлось идти пешком, вернее уже бежать, потому что мои часы неумолимо показывали двадцатиминутное опоздание. И так постоянно и с периодической регулярностью. Что со мной не так, почему мне ни в чём не везёт? Такое чувство, что без Рустама в моей жизни наступает не только чёрная полоса невезения, но и всё рушится по всем существующим направлениям, нарушая прежнее течение моей жизни. Неужели он является моим талисманом и только с ним я снова смогу стать собой. Сейчас я не чувствовала себя цельной личностью, а как разделённой пополам, какой-то неполноценной и ущербной девушкой. Я задыхалась без него, но и к нему вернуться не могла…, больше нет…, это выше меня…
Когда вся взмыленная я выбежала из лифта на нашем этаже, меня уже ждала, скрестив руки на груди, моя непосредственная начальница или змея, как окрестили её все местные здесь мужики за её склочный, зловредный характер. И вот стоит же караулит меня, сама то тоже в это время не работает. Хлебом не корми только дай ведро яда вылить окружающим на голову, пока этого не сделает – не успокоится.
– Ты что думаешь, если ходишь в любимчиках у главного, то тебе всё позволено? – начала она сходу меня отчитывать, как всегда даже не поздоровавшись со мной.
– Извините меня, сегодня транспорт подвёл…
– Мне не нужны твои отговорки! – повысив голос, перебила она меня. – Привыкла по утрам с шефом кататься, как оно на общественном транспорте? – так и сыпала начальница свои вполне заслуженные упрёки, но чувствовалось в этом её личное ко мне отношение.
Сказать, что она меня не любила, значит ничего не сказать, но за что я не знала. Никогда не перечила, не пререкалась, всё, что скажет стараюсь делать и выполнять, но ей всё не так.
– Я теперь ввожу пени за каждую минуту твоего опоздания, это ясно? Посмотрим будешь ли ты тогда вовремя приезжать, когда без зарплаты останешься!
Вид у нее был важный, она себя чувствовала хозяйкой положения и вдоволь пользовалась этим, отыгрываясь на мне всегда в первую очередь. И почему я такая уродилась, вечная для всех девочка для битья!?
– Такого больше не повторится, – заверила я её, испытывая чувство стыда, ведь действительно опоздала и отчитывала она меня сейчас за дело.
Видимо, я абсолютно не приспособлена к самостоятельной жизни. Не могу себя организовать и распланировать свой график. Я сама ненавижу опоздание, но во сколько бы я не выходила, когда добиралась сама, всегда неукоснительно опаздывала, как будто всё было против меня, или я уже не могла без ежедневных нравоучений моего руководителя? Выдохнула, потом набрав воздуха побольше в лёгкие опять выдохнула, успокаивая так себя, сбрасывая утреннее напряжение. Приняв боевой и уверенный в себе вид, я потопала к своему рабочему месту, наблюдая удаляющуюся в свой кабинет начальницу.
Поначалу я принимала очень близко к сердцу Аллу Геннадьевну и всё, что она мне говорила. Просто было невозможно работать, она цепляла меня по каждому поводу и без повода. Сейчас ничего не изменилось, но теперь у меня выработался иммунитет на эти ее нападки. Я выработала такую тактику: когда в очередной раз она начинала меня пилить, я представляла, что это голос из телевизора, где показывают интересную передачу о ядовитых рептилиях. А что, это реально помогает. Она шипит и сбрасывает негатив, а я в это время наслаждаюсь познавательной передачей об этих своеобразных животных и среде их обитания. Со временем я поняла, что она со всеми такая и такой у неё склочный характер или должность всё же обязывает?
Но я была для неё особой грушей для битья, ко мне она испытывала самую явную нелюбовь и открыто её всегда демонстрировала, кроме случаев, когда Омар был рядом. В такие моменты она была со мной сама любезность. Я предполагала причину такого её поведения – ревность, ведь она с ума сходила по Омару Рахимовичу. Я не знала точно, какие у них с боссом отношения, а она не знала какие у нас. Омар меня в это не посвящал, но, судя по их поведению, близкие и очень доверительные, ведь он во всём всегда полагался на Аллу и доверял ей безраздельно. В офисе ходили слухи, что у них роман, но я знала, всю жизнь прожив в деревне, как рождаются эти истории, и не верила в них, считая это всё глупыми сплетнями, не имеющими под собой никакой доказательной базы. Я привыкла ставить всегда под сомнение любую информацию, если только не увижу своими собственными глазами их пылкое общение.
Рабочий день начался, и я бросилась решать все незаконченные дела, не заметив, как уже приближался обед, и один из наших мастеров сервиса Виктор Петрович позвал меня пообедать вниз в местную недорогую столовую, но нас прервала Алла Геннадьевна.
– Некогда ей обедать! Ольга Сергеевна, вам договор надо составить, это срочно и не терпит отлагательств!
Она говорила таким повелевающим тоном, что любой даже самый зверский аппетит пропадёт.
– Аллочка, ну ты совсем девочку замордовала, уже даже поесть ей не даёшь. Так ещё в больницу загремит, смотри бледная какая и худая, в чём только душа держится, – посетовал мой вечный заступник Виктор Петрович, который вместе с другими мужчинами взяли надо мной шефство и заступались перед начальством, заменяя мне родителей, став мне новой семьёй.