Попаданцы. Мир Таларея
Шрифт:
— Привет, — сказала она, когда император взошёл к дверям, — Мы тебя ждём. Чек с Гортензией не спят.
Всё же королевская корона на голове меняет человека сильно, и сбегать по лестнице вниз, кидаться на шею брату, как это Уля сделала бы в прежние времена, она не стала.
— Не удивлён, что они так рано не ложатся спать, — Олег сам обнял королеву Саарона и пошёл с ней в распахнутые высокие двустворчатые двери, держась за руки, — Зато не понимаю, почему Гора не удержала тебя от выскакивания мне навстречу.
—
Весной Уля завершила — даже без помощи Олега — строительство рельсовых дорог от столиц Тарка и Саарона до находившейся возле стыка границ этих государств винорской крепости Вейнаг, когда-то взятой ею штурмом. Там эти пути соединялись с дорогами на Фестал и Псков.
Тяговый состав постоянно пополнялся всё новыми паровозами, и, что попаданца особенно радовало, производимых уже и без магического Укрепления на основе одних лишь технологий. Тут спасибо Веде, что бы про неё злые языки не говорили. Её металлурги научились получать железные сплавы высокого качества.
Так что, Чек и Гортензия теперь могли часто приезжать в столь любимую всеми — а как тут не полюбить? — столицу Псковской империи очень часто. Что они и делали, проводя в гостях у своего друга больше времени, чем у себя на тронах.
Королевская чета Тарков, к огромной радости землянина, не собиралась отказываться от своих должностей маршала и главы министерства иностранных дел. Без помощи этих своих самых первых в мире Таларея друзей Олегу было бы намного трудней тащить ту государеву ношу, которую он на себя взвалил.
Уля же пользовалась своим рельсовым творением крайне редко. Её персональные вагоны почти всё время стояли в саарском депо. Перемещаться по империи она предпочитала на построенным для неё братом дирижабле.
Будучи магиней огромной мощи, она могла не опасаться каких-либо аварийных ситуаций на своём летательном аппарате. В случае чего, направленное ею вверх заклинание Воздушного Потока позволит спуститься на землю с бОльшими удобствами, чем на парашюте.
— Уль, подожди минутку, — притормозил Олег молодую королеву.
В огромном фойе дворца, освещаемого люстрами с парафиновыми свечами, столпилось народа в разы больше, чем на улице.
Олег ограничивал количество обитателей в своей резиденции, тем не менее, оставаться совсем без двора он не мог, да и не хотел. Сейчас своего государя приветствовали и те аристократы или не титульные сановники с жёнами, мужьями и достаточно взрослыми детьми, кто проживал в городских особняках или снимаемых квартирах доходных домов.
Отвечая улыбками и кивками на приветствия встречающих, от природы наблюдательный землянин без использования ассасинского умения обострённого восприятия заметил в толпе скромную фигурку одного из мелких чиновников земельного департамента и знаком пригласил подойти.
— Коротко. Всё нормально? — спросил Олег у него.
— Да, государь, — поклонился чиновник.
— Отлично, спасибо, — поблагодарил император.
Что сказать свидетелям этого короткого разговора, работник- землеустроитель знал, истинный смысл их беседы никому не станет известен. К тому же, чиновник и сам не до конца понимал, зачем его ещё три года назад государь привлёк для наблюдения и помощи двум женщинам — матери и дочери — а также их мужьям и детям, получившим соседствующие друг с другом два баронства на севере Винора.
Этими женщинами были Гания и Конерия, мать и сестра несчастного серва Ингара, забитого почти до смерти злобным монахом. В тело этого парня и угодили сознание и душа землянина.
По большому счёту, Олег ничем не обязан близким родным Ингара, он мог бы оставить их в том же рабском положении, в каком они находились к моменту его появления в Таларее, к тому же, Гания и Конерия являлись единственными людьми, кто имел шанс определить, что в теле их сына и брата поселилась совсем чужая личность.
И всё-таки, Олег оказался не способным махнуть на них рукой. Как только у него появились время и возможность, попаданец позаботился о судьбе обеих женщин и незримо опекал их до сих пор.
Что уж там думали мать и сестра Ингара по поводу постоянно сваливающихся на их головы подарков судьбы, землянин выяснять не собирался. И так про его странное внимание к баронессам из глухой провинции пронюхали, как разведчики Агрия, так и контрразведчики Нечая.
Копать глубже, ни те, ни другие, благоразумно не стали, лишь предупредили государя об интересе к госпожам Гании Эхтанс и Конерии Южлин своих конкурентов.
— Опять от меня какие-то тайны, — изобразила недовольство Уля, когда они стали подниматься по лестнице на императорский этаж.
— Много будешь знать ...
— Скоро состарюсь, — согласилась королева Саарона, — Только, Омоложение ведь есть. Ты забыл?
Взглядом остановив своего казначея графа Армина, метнувшегося к нему торпедой прямо перед дверями в личные императорские апартаменты, Олег приказал ему явиться на аудиенцию на следующий день в перерыве между утренней тренировкой и завтраком.
Чек и Гортензия ожидали друга в гостиной. Монархам Тарка особого разрешения на вход внутрь государевых покоев не требовалось. Двери для них всегда были открыты.
— Как доехал? — спросила Гортензия, подставляя щёчку для поцелуя, — мы думали, ты днём приедешь, пока не получили телеграмму, что ты задержался в Бологое почти на три часа.
Олег реформировал не только календарь, разделив год на двенадцать месяцев, чередующихся по тридцать четыре и тридцать три дня в каждом, и дав им земные названия, а также введя вместо декад семидневные недели, но и сутки теперь состояли не из двадцати склянок, а из двадцати четырёх часов.