Попаданец Сашка
Шрифт:
А на следующее утро, уйдя из воровского притона, Дар остановил Сашку и нерешительно спросил:
– Сашка, ты меня очень прости. За все.
– За что? – удивился он.
– Я тебе не все рассказал, но мне это тяжело.
– Ну и ладно.
– И еще прости, что навязываюсь. Только не обижайся. Я вчера тебе сказал, что ты для меня как брат.
– И ты для меня тоже.
– Ты не против стать настоящим братом?
– А как это?
– Пойдем в Храм Клятв и породнимся. – Дар смотрел на Сашку с нерешительной
«Он ведь себя ущербным считает, считает себя ниже меня, боится, что я откажу», – подумал Сашка и ответил:
– Давай породнимся. У меня здесь нет никого.
– Совсем нет родственников?
– Совсем.
– При породнении считается, что один принимает другого в свою семью. Но ни у тебя, ни у меня семей нет.
– Я тебя приму с радостью к себе.
– Давай наоборот.
– Почему? – удивился Сашка. Он вроде бы в их связке считался главным. Да и не вроде бы, а точно – главным!
– Ну, – Дар отвел глаза, – я тебя старше. Так лучше будет. Пожалуйста, Сашка, я тебя очень, очень прошу!
– Ну, ладно, – Сашка все-таки недоумевал, почему так настырен Дар.
– Как твое полное имя?
– Александр.
– Я – Дарберн. Только не называй меня так. Лучше – Дар.
Мальчики двинулись в Храм Клятв. Каменное здание было небольшим и невзрачным, однако внутри поражало богатым убранством. Горящие длинные свечи, чей огонь отражался на колоннах, покрытых позолотой, создавали особую торжественную обстановку.
Заплатив десять медных монет, жрец храма приступил к совершению обряда. Он достал два кремниевых ножа, позолоченный кубок, налил туда рубинового вина и велел мальчикам сделать надрезы на руках. Дару пришлось зажать нож между своих культей, а Сашка подставил поудобней руку. И тонкая струйка брызнула по его руке. Тут же он своим ножом сделал разрез на изуродованной руке Дара. После этого руки мальчиков соприкоснулись ранами, капли их общей крови потекли в кубок. Жрец произнес торжественное заклинание:
– Дарберн, принимаешь ли ты в свою семью Александра?
– Принимаю.
– Александр входишь ли ты в семью Дарберна?
– Вхожу.
Жрец поднес кубок с вином к губам Сашки, тот отпил половину напитка. Затем жрец поднес кубок Дару, тот допил остатки.
– Именем всех наших богов объявляю, что Александр стал членом семьи Дарберна. О чем будет занесена запись в Вечную книгу.
Так у Сашки появился старший брат.
– У тебя скоро кончатся деньги при таких тратах, – сказал Дар, выходя из Храма Клятв.
– Кончатся, – вздохнул Сашка. – Осталось две серебрянки с мелочью. На десять дней всего.
– Я пойду снова просить милостыню, – сказал Дар.
– И много тебе дадут? Раньше калеке-оборвышу почти не давали, а сейчас ты изменился. Рук нет, но выглядишь здоровее и увереннее.
– Хоть снова голодай. А где еще
– Постой, – у Сашки появилась мысль, – пойдем просить милостыню вдвоем, но попробуем иначе…
Встав на довольно оживленной улице, Дар держал в своих изуродованных руках миску для подаяния, а Сашка при приближении прохожих громко говорил:
– Лучше быть без рук, чем рабом.
Прохожие шли мимо и смеялись над мальчишками. Некоторые останавливались и, забавляясь, спрашивали:
– Ну и как тебе без рук, вор? Чем теперь воруешь? Своей удой? Смотри, снова поймают и ее укоротят.
Дар был мрачен, да и Сашке его мысль уже не казалась такой удачной. Даже совсем неудачной. И вдруг в миску Дара упала монетка, кинутая высоким кряжистым человеком. Кинул и пошел дальше. Мальчишки взглянули в миску, там лежала серебрянка. Целая серебрянка!
– Мне за месяц столько не давали.
К концу дня в миске прибавилось и медянок. Целых двенадцать штук.
– За сегодняшний день отдадим четыре, оставшуюся половину Ржавому, у нас останется еще двадцать четыре медянки. Хватит на три-четыре дня.
Вечером в воровском притоне Сашка подошел к Ржавому вместе с Даром. Положил четыре медянки за обоих. А потом серебрянку.
– С нее нам сдачи шестнадцать медянок. Двадцать четыре тебе.
– Ты заработал?
– Оба.
Ржавый молча отсчитал сдачу, положил серебрянку себе в мешочек и обратил внимание к следующему даннику.
При раздаче мяса последним опять шел Дар. Сидевшие за столом мальчишки перестали жевать. Ржавый достал кусок, посмотрел на угол, где раньше обитал Дар, и бросил кусок мяса… на стол.
Глава восьмая
Герцог Пиренский, известный в Атлантисе как Черный Герцог, холодно смотрел на Сиама, своего десятника, занимавшегося выполнением особых поручений герцога. Десятник висел в центре зала, подвешенный за кисти рук. Босые ноги нависали над металлической клеткой с мелкой ячеистой сеткой. Крышка клетки была откинута в сторону, и ноги Сиама нависали почти вровень с верхним краем клетки. Сквозь ее ячейки можно было видеть большую и, судя по всему, голодную крысу, внимательно смотревшую на вожделенную пищу.
– Ты отсутствовал больше трех месяцев. С тобой ушло пять человек, включая жреца, обратно никто не вернулся. Через несколько седмиц после твоего ухода жреца нашли мертвым, но совсем в другом месте. А ведь я лично поручил тебе заботу о нем. Жрец был доверенным человеком Селимана. А где теперь верховный жрец Великого Ивхе? Тоже мертв. Теперь я хочу узнать всю правду. Всю. Но вначале я разрешаю тебе сказать слова в свое оправдание. Я слушаю.
– Ваше сиятельство, у меня нет оправданий.
– Вот как?