Попаданец Сашка
Шрифт:
– Я Бримо, помощник старшего загона. Будете меня слушаться. Кто не слушается меня, тот слушается мою плеть.
Надсмотрщик оглядел вновь прибывших и, скривившись, сказал:
– Что-то народ в Атлантисе совсем измельчал. Если ты не будешь выполнять урока, – обратился он к Энрику, – то супа получишь мало и быстро попадешь в суп, – Бримо громко рассмеялся, посчитав это удачной шуткой. – Садитесь в центре и ждите вечера.
Когда стало темнеть, в бараке появились местные обитатели, волосатые и с заросшими бородами. Все они были в разнообразных лохмотьях. Несколько из них, одетые чуть лучше других, подошли
– Что за коротышки? Ничего не влезет.
– А вот у этого, – показав на Грейта, – размер может и подойдет.
– Не-а, разве что Пентюху. Эй, Пентюх, гляди, твой размерчик.
Из-за спин мужчин появился худощавый мужичок, который подошел к Грейту и начал ощупывать его одежду.
– Что хочешь за нее?
– Ничего.
– Так отдашь?
– Нет!
– Я его застолбил, – обратился мужичок к остальным, – если не будет выполнять урок, то помогать буду я.
– Да бери, нам она мала.
Стоявшие вокруг мужчины стали быстро расходиться: в их сторону шел дородный мужчина с плетью на поясе. Посмотрел на вновь прибывших, скривился и распорядился: «Спать будете там», указав рукой на свободные лежаки. Лайсу с братьями досталась лежанка на втором ярусе, откуда они могли наблюдать за жизнью обитателей барака. Кто-то лежал, некоторые уже храпели, кто-то в углу что-то стирал, кто-то играл в самодельные кости.
Прошло некоторое время, и Бримо ударил в маленький медный гонг. Все разом зашевелились, спящие тотчас проснулись, обитатели барака потянулись в сторону входной двери. Там на нескольких широких полках лежали глубокие миски, которые и стали разбирать. Пошли вслед за всеми и мальчишки. Въехала повозка с большим котлом на ней. Бримо большим деревянным черпаком стал разливать похлебку в миски, выдавая каждому по большому куску все того же внешне непритязательного хлеба. Получили свою порцию и мальчишки.
А похлебка, к удивлению Лайса, оказалась неплохой. Или это он так изголодался по горячей пище за все дни пути с их однообразной едой в виде черствого хлеба? В похлебке даже оказались кусочки мяса. Прежде чем начать есть его, он спросил у сидящего рядом на корточках подростка, чуть постарше его:
– А это что за мясо?
Тот перестал есть и поднял на Лайса усталые серые глаза.
– Ты ешь, не бойся, не человечина. Это точно.
– Спасибо, – вежливо ответил Лайс.
Еще совсем недавно, несколько седмиц назад, разве он был способен на такие слова простолюдину? Он же баронет! Сейчас уже нет, баронетом был раньше, до смерти отца. И тут его вдруг озарило, и как это он не додумал раньше? Ведь в момент смерти отца он из старшего баронета стал бароном. Бароном Венсан. Недолго он был бароном, но – был! Бывший барон Венсан, а сегодня Лайс, мальчишка-раб. Раб у храмовников. Такой же, как и все вокруг него. А еда была сытная, он впервые за несколько седмиц наелся.
Сдав пустые миски, люди стали расходиться по своим лежанкам. Улеглись на своих местах и мальчишки. Но уснуть не удалось. Неожиданно в противоположной стороне раздался мальчишеский голос:
– Пожалуйста, не надо!
Присмотревшись, Лайс увидел того самого мальчика, которого он спрашивал про
– А что это там было? – спросил он у молодого парня, лежащего на лежаке через небольшой проход от их лежанки.
Тот пожал плечами и равнодушно ответил:
– Задолжал.
– Чего задолжал?
– Работать надо, урок выполнять, – сказал парень и повернулся к Лайсу спиной.
Лайс ничего не понял, но дальше спрашивать было не у кого.
Утром после плотного завтрака их погнали на работу. Лайса пристроили в пару к молодому рослому мужчине, который первым делом скептически осмотрел его.
– Меня зовут Длинный Бак, будешь делать то, что я покажу. И не смей лениться. Урока нам не дают, но если ленишься, получишь плетью от загонщика. Легонько. Но в конце седмицы если накопишь провинности, то получишь плетей всерьез.
– А что делать-то?
– Доски подбирать по размеру. Твоя задача их подтаскивать.
Первый рабочий день бывшего барона Венсан, а ныне раба храмовников Лайса начался. С непривычки было тяжело, но сказались уроки в замке, когда Лайс по полдня бегал в кольчуге по двору замка, размахивал мечом, скакал на лошади, одним словом, рос не хлюпиком.
Когда солнце поднялось к зениту, Длинный Бак остановил работу.
– Отдых.
Старший напарник принес кувшин, жадно напился и, откуда-то достав кусок хлеба, стал его жевать. Лайсу ужасно хотелось пить, даже проснувшийся голод не чувствовался из-за жажды. Но он только облизал потрескавшиеся губы и отвернулся от напарника.
– А ты чего не пьешь? – вдруг спросил тот, не переставая жевать.
– А можно?
– Конечно. Эта вода для всех.
Лайс с жадностью набросился на теплую воду, но она казалась самой вкусной из всех, что он пил раньше. Длинный Бак отломил кусок от своей оставшейся краюхи и протянул Лайсу.
– Бери. Без отдачи.
– Спасибо. А днем здесь не кормят?
Напарник лишь рассмеялся.
– Ты откуда свалился, парень? Купеческий сынок, одежда богатенькая. А?
Лайс только молча покачал головой.
– А это остров?
– Угу.
– А что здесь все делают?
– Корабли.
– И много?
– Очень.
– А для кого корабли? Для Хаммия?
– Почему для Хаммия?
– В Атлантисе на кораблях плавать не принято. Я что-то не слышал.
– А много ты слышал? Сколько тебе лет? Пятнадцать, шестнадцать?
– Четырнадцать.
– Ого. А выглядишь старше. Или крепкий такой. Не сын кузнеца, часом?
– Нет. А правда, что отсюда не сбежать?
Длинный Бак с насмешкой посмотрел на Лайса и сказал:
– И не думай, парень. Кто пытался, сейчас лежат на площади с одним глазом.
– А если кто-то смог сбежать? Как узнать: сбежал или поймали, разве храмовники скажут правду? Может, пробовали сбежать больше людей, чем те шестеро?
– Другие, кроме этих, тоже убегали. Только им повезло – или утопли, или акулы сожрали, или сами убили себя, чтобы обрубками не жить.