Шрифт:
Засада и спор
Вот научил же паразитов на свою голову: стоит вам хороший мост — обследуйте, убедитесь, что никаких подвохов не имеется, и дуйте своей дорогой...
Замедлители ведь минут через десять уже сработают, чего же вы там сомневаетесь?
И, тем не менее, даже после изучения моста, французы на него не пошли, а стали наводить понтонную переправу метрах в двадцати ниже по течению.
Жутко обидно: ведь скоро сработает, и два десятка шашек пропадут без толку...
Только
Ну, хоть эти...
Я сложил «подзорочку» и просигнализировал своей команде приготовиться...
— Гафар, — обратился я к башкиру, приданному моему «отряду специального назначения», — офицера — живьём.
Тот молча кивнул и стал готовить свою верёвку.
Дорога здесь пролегала между холмов, и, в любом случае, интервенты должны были проследовать через теснину.
Ну, разумеется: опоры моста рванули, когда на нём не было ни одного француза.
Впечатление, конечно, произвело, но обидно...
Хотя значения это уже не имело — у нас был конкретный объект для работы: уланы.
С десяток вражеских конников помножить на ноль — уже неплохо.
«Пациенты», разумеется, дёрнулись на взрыв за спиной и «попали».
Тумм — У меня над ухом загудела тетива Спиридона — лесовика, взятого в ополчение по его просьбе и вопреки занудам от воинских канцелярий.
Хороший у меня отряд — егеря тоже поняли, что пора, и шмякнули выстрелами по рядовым кавалеристам.
Офицер барахтается на земле-матушке — значит, башку не свернул — уже хорошо.
Однако «помножить на ноль» не получилось, только на «ноль три»: четверых сняли выстрелами егеря, двоих уложил из лука Спиридон, ну и офицерика спеленали...
А трое вражеских кавалеристов, видя, что попали в засаду, дали шпоры своим лошадям и выскочили из зоны поражения прежде, чем были перезаряжены штуцера.
И, тем не менее, у нас имеется минимум четверть часа, чтобы спокойно и без суеты подготовиться к отходу — вряд ли французы посмеют послать вплавь через реку сразу эскадрон, дабы наказать дерзких. Не случайно ведь они через мост не пошли — приучили мы «гостей, что хуже татарина» всюду ожидать сюрпризов.
Мои минёры и егеря пока ловили лошадей оставшихся без хозяев, а Гафар привёл ко мне вражеского офицера. Тот был слегка оглоушен как внезапным нападением, так и ударом о землю, но вроде оставался вменяем.
Молодой мужчина лет двадцати пяти, с усами и бакенбардами, красный мундир с синей грудью, уланка правда слетела во время путешествия из седла на дорогу...
— Проше бардзо, пан! — поприветствовал я пленного.
Ответом был недоумённый взгляд и ответ по-французски.
За год я, конечно, этот язык как следует, не освоил, но то, что собеседник меня совершенно не понял, просёк. Странно: всегда считал, что в Наполеоновской армии все уланы были польскими.
На всякий случай поинтересовался на предмет «Ду ю спик инглиш?», и, к моей радости,
— Кто вы?
— Лейтенант второго легкоконного полка императорской гвардии Ван Давль.
— Вы француз?
— Голландец. Как и все те, кого вы сейчас убили. Убили недостойно. Из-за угла.
— Давайте не будем, лейтенант, — слегка начал злиться я, — это не я пришёл к вам в Голландию с оружием в руках, а вы пришли с войной в Россию. Зачем? Что вам тут нужно?
— Я солдат. И выполняю приказы своего начальства.
— Ну конечно. Очень достойный ответ для того, кто не хочет отвечать за свои поступки. У нас мало времени на подобные диспуты. Если не возражаете, побеседуем в пути. Лично для вас война закончилась. Я прошу вас дать слово офицера, что вы не попытаетесь бежать по дороге.
— К сожалению, не могу удовлетворить вашу просьбу, — нахально усмехнулся голландец.
— Господин Ван Давль, — я был уже предельно спокоен, — мне просто не хочется связывать вам руки. И вводить в искушение. Вы в любом случае можете сбежать только на тот свет. Видели, как стреляют мои люди? И вспомните, как попали в плен. Тот, кто ещё несколько минут назад выдернул вас из седла, без труда сделает это ещё раз.
Ещё раз повторяю вопрос: Предпочитаете ехать со связанными руками? Или может вообще бежать за нашими лошадьми на верёвке? Десять секунд на размышление... Ну?
— Даю слово, — мрачно выдавил из себя лейтенант.
— Вот и ладушки! — это я уже по-русски. — Гафар! Возьмёшь повод коня, на котором поедет господин лейтенант.
Башкир молча кивнул.
— Так что, — обратился ко мне лейтенант, когда мы, устроившись в сёдлах, тронулись по дороге, — продолжим наш спор?
— Несколько позже, — внутренне улыбнулся я наивности офицера, — в ближайшее время нам предстоит передвигаться со скоростью, не способствующей спокойной беседе — ваши соотечественники наверняка попытаются догнать наш отряд, так что пока придётся подготовиться к разговору в седле.
— Подчиняюсь...
— Пошли! — махнул я рукой ребятам, и в ближайшие минут двадцать, до нужной лесной тропы, мы передвигались галопом.
Да уж: конные егеря, это ещё можно понять, к тому же скоро и в русской кавалерии появятся соответствующие полки, но минёры-кавалеристы... Сюр какой-то.
А что делать? — Отряд должен быть мобильным: Пришёл, увидел, навредил и отошёл с максимальной скоростью. Чтобы дальше «строить козни».
После где-то километра продвижения по хоть и лесной, но всё-таки «человеческой» тропе, Спиридон свернул на звериную. Спешились и повели коней в поводу.
То ещё удовольствие: и паутина тебе регулярно на физиономию липнет, и «мухота» всякая старается за шиворот залезть со всевозможными вариантами пищания и жужжания, к тому же ветки так и норовят хлестнуть по тому месту, куда липнет паутина.