Попаданец в подарок для эльфийской принцессы
Шрифт:
Я не мог понять, где нахожусь, не мог вовремя среагировать, и стал легкой добычей победителей. Это как раз и были эльфы, я не ошибся. Не сказка, не съемка, не чья-то дорогостоящая шутка — это другой мир. Вначале я долго и упорно пытался в это не верить, а потом, убедившись, так же упорно начал учиться здесь выживать.
А в первый раз мой жалкий растерянный лепет: «Я не знаю, как оказался здесь!» никто не слушал. Черт возьми, я бы сам не послушал человека, который влез в чужой дом, а потом доказывал хозяевам, что он понятия не имеет, как там очутился. Вот и мне никто не поверил.
Я попал в какое-то сказочное Средневековье. Сказочное не в том смысле, что оно прямо
Не знаю, когда и где я просил у судьбы настолько реальных приключений с полным погружением, но в таком случае догадался бы попросить сделать меня попаданцем на вершине местной пищевой цепочки. Сделать эльфом-военачальником, проще говоря. Но что-то пошло не так. По одежде (моя злосчастная форма со съемок), по месту, где меня захватили — а там как раз находились местные повстанцы — меня зачислили в разбойников. Эти самые разбойники умудрились напасть на окраинный эльфийский поселок, но просчитались — их заметили, и отряд был разбит. Поделом, я полагаю — так поступают только мародеры. Но… беда в том, что меня приняли за одного из них.
На местных «хозяев жизни», эльфов, я не был похож даже внешне, хотя один из захватчиков определил меня как полукровку. Уж не знаю, с чего он это взял, мои родители точно к фэнтезийным расам не принадлежали.
Доказать, что я бы ни за что не пошел грабить и убивать, я не смог. Да меня и не слушали, они сразу все решили. Был среди нападавших, попал в плен. Все.
Было страшно. Очень. Хотелось закрыть глаза и вернуться в реальность. «Этого не может быть, это происходит не со мной!» — твердил я про себя, хотя прекрасно понял, что бесполезно. Это произошло именно со мною. Объяснения нет, но от этого не легче.
Рядом со мною в клетке (настоящей клетке!) были такие персонажи, что я вспомнил все реалистичные исторические фильмы, где показывали «простой народ» того времени, и еле-еле сдерживал себя, чтобы не шарахаться от них.
Подозреваю, что я действительно выделялся на их фоне своим внешним видом, и поэтому победители вытащили меня из гущи остальных пленных, и определили дальнейшую судьбу. Услышав что-то про «бордель» и «развлечения», а еще «довольно привлекательный для человека», я даже обрадовался, что меня, в итоге, решили использовать для каких-то тренировочных боев. Местная молодежь, почти подростки, должна была тренироваться держать оружие. Мне выдали деревянный меч, у них, к счастью, оружие тоже было не боевым. Впрочем, если бы оно было настоящим, мои злоключения закончились бы в первый день плена. Но все равно я красовался непроходящими синяками, и, периодически, разбитым носом или губами.
Но сильнее всего прочувствовал свое положение, когда они сдавали какой-то свой экзамен по стрельбе из лука, и я стоял, привязанный, ожидая, попадет ли очередной лучник в нужную цель, или промахнется, и стрела в очередной раз заденет меня.
Глава 7
Мэйри
Что он там о себе вообразил? Наглый, не обученный правилам приличия и послушанию. Кажется, сестричка пренебрегала обязанностями по воспитанию принадлежащих ей людей, и не зря она предлагала оставить этого мужчину под охраной. С другой стороны, с ошейником он не опасен.
Но я уже чувствовала чужую злость. Впрочем, его настроение видно невооруженным глазом, без всякого действия ошейника — достаточно на мое «наследство» взглянуть. Ноздри раздуваются, губы упрямо сжаты, красивые глаза прищурены. Сдерживается, как я понимаю, из последних сил. Забавно будет
Вот что стоило раньше подумать: зачем он мне с таким характером? Впрочем, он же боец, не любовник. Надо было сразу брать того, которого готовили для гарема. Но маленькое уточнение — такого не предлагали, поэтому пришлось довольствоваться тем, что есть. Хотя он меня уже заинтриговал. Думаю, будет интересно, отличное развлечение после трудового дня!
Кажется, ошейник уже действует. Я поняла это, потому что начала ощущать отголоски чужих эмоций, среди которых не было ни одной хорошей. Вот еще удовольствие! Нужно было сразу отключить эту функцию, я же знаю, как это сделать!
Мужчина явно пытался бороться с действием артефакта, стискивал зубы, пережидая неприятные ощущения, возможно, даже реальную боль. Честно говоря, на себе подобную вещь я не пробовала, но принцип известен. Как говорится, к тебе же все твои намерения и вернутся. Но этот Лекс не особо хотел контролировать себя, поэтому я уже с некоторой тревогой наблюдала, как он злился, а артефакт, похоже, мстил ему болью. Я уже давно и провоцировать его перестала, но это не помогло. Рука, которой он придерживался за столб, вдруг сжалась так, что пальцы побелели, а лицо, наоборот, стало краснеть. Мне даже показалось, что вижу надувшуюся на виске пульсирующую жилку. Потом он в панике дернулся, не зная, как избавиться от вонзавшейся в череп боли, посмотрел на меня расширенными глазами, что-то хотел сказать…
Черт, черт, надо все это отключить! Я боюсь, что ошейник его попросту убьет! Я нажала на камешек на моем браслете, и, кажется, артефакт удалось отключить. Но мужчину затрясло, как в конвульсиях, и стало ясно — теперь нужно оказывать помощь, иначе живым не довезем.
— Дед Василь, останови! — Закричала я, стуча в переднюю стенку. — Останови скорее!
Лекс. За некоторое время до этого
Я современный человек, привыкший к правилам цивилизации и нормальному человеческому поведению. Да, я из благополучного большого города, из обеспеченной интеллигентной семьи. Поэтому такое отношение — как к отбросу, недочеловеку, точнее — не-эльфу, второму или третьему сорту, было для меня диким.
Конечно, я не идиот, и не стал кричать: «Вы не имеете права! Верните меня назад!». Куда вернуть-то? Кажется, некуда. Портал, проход — что это было? В общем, он закрылся. Но я прекрасно понимал, что долго так не продержусь. И просвета не видно. Я бы даже не сказал, что «хозяева» презирали или ненавидели меня — большинство из них просто не замечали. Кормили без особой роскоши, так, чтобы жил и не заболел. Но меня не покидало ощущение, что нахожусь здесь на правах домашнего животного, которого кормят, а потом убьют. Животных — на мясо, а меня — для развлечения.
Вряд ли я смогу заслужить примерным поведением другую жизнь. Если ничего не сделаю, просто сгину однажды от ран, побоев, или от противника, не рассчитавшего удар. Поэтому вопрос побега занимал меня постоянно. Ну и что, что мир вокруг чужой — он похож на наш, значит, самостоятельно выжить в нем можно. Ну, или хотя бы попытаться.
И тут мне заявили: «Пойдешь туда!».
Быстро промыли раны, намазали заживляющей мазью, и куда-то повели. За это время я успел представить, что ведут на рынок. Что такое рабский рынок, еще не довелось увидеть, но фантазия заработала на нереальных оборотах. К счастью, меня просто вручили новой хозяйке. По сравнению с той альтернативой, которую успел нафантазировать — ничего страшного. Про себя хмыкнул: надеюсь, эта хозяйка — не владелица местного борделя? И что я к этому борделю прицепился, сам не понял.