Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов. Книга 2
Шрифт:
– Это действительно невозможно.
По залу разносится гул звонкого удара: это Танарэс в ярости ударил решётку цепью наручников.
– Танарэс, я знаю, у вас, воспитанных политиками с рождения и политиков по духу, всё немного иначе в голове. Но я рос как обычный человек. И сейчас себя таковым ощущаю, а у нас, обычных людей, не принято отдавать своих женщин на растерзание. Даже бывших.
– Она преступница!
– Но это не отменяет того, что она была моей женщиной.
– Это мерзкая, кровожадная тварь. Она убила мою сестру!
– Эм, вообще-то это не доказано.
– О, сейчас ты будешь защищать Мару? – с мерзкой язвительностью уточняет Танарэс. – Объявишь её невинной жертвой обстоятельств?
– Нет.
– Но ты именно этим занимаешься!
– Неправда. Я просто не хочу участвовать в её попадании в твои руки.
– Она убила мою сестру! Если не своими руками, то своим бездействием!
– Танарэс, сейчас многих Неспящих судят. И на дознании применяют пытки. Их даже казнят. Но никого не приговаривают к продолжительным пыткам. Невзирая ни на какие преступления. Отдать Мару тебе – значит приговорить её к пыткам. Разве нет?
Тишина наваливается на зал.
Санаду прикрывает глаза. Ждёт ответа. Но Танарэс молчит.
– Я знал Мару не так долго, как ты свою сестру Нильсэм. И любил не так сильно. Постфактум полагаю даже, что, вероятно, был ослеплён страстью. Но мы пили кровь друг друга. Мы были частью друг друга. Она была моей женщиной, и я клялся её защищать. Когда я вернулся, она писала мне. Писала, что надеялась на моё возвращение. Не забывала. По-прежнему хочет, чтобы мы были вместе. Готова поручиться за меня перед Неспящими. Организовать нашу встречу. И предупредить, если из-за них моя жизнь будет в опасности.
– Она просто хотела сделать из тебя их шпиона!
– Возможно. Но я их шпионом не стал. Я с ней не встречался. Не отвечал на её письма. И никак не помогал Неспящим. Не закрывал глаза на их существование.
Санаду тут же вспоминает, сколько шпионов Неспящих выловили в его кантоне, и невольно морщится: глаза-то не закрывал, но невольно попустительствовал своим бездействием.
– То, что ты не помог изловить Мару, показывает, что ты не на нашей стороне.
– Танарэс, – Санаду вздыхает, – давай не будем лукавить: я не один из вас. Слишком отличное у меня происхождение и образ мыслей. Даже если я буду вести себя безупречно – я никогда не стану одним из вас, потому что вы никогда не забудете, что я чужак. Поэтому я был и буду на своей стороне. Но эта сторона не рядом с Неспящими. И не рядом с Марой. И не между вами, а куда ближе к вам.
– И на этой твоей стороне не принято сдавать преступниц!
– Не принято отдавать бывших любовниц в руки тех, кто хочет причинить им как можно больше боли.
– Она убила мою сестру!
– Твою сестру убили Неспящие. Сами как явление. И Неспящие уничтожены. А Мара – Мара их олицетворение. Для тебя. Но это не делает её ответственной за все их преступления.
– Ну давай, скажи, что она жертва, – с презрением предлагает Танарэс.
– Все мы жертвы своих заблуждений, – философски замечает Санаду.
– Я не успокоюсь, пока её не уничтожу! Эта тварь… она… теперь она может сбежать куда угодно! Затеряться
Настаёт черёд Санаду умолкнуть: он на такой исход надеется. Пока существовали Неспящие, а Мара жила, она не могла исчезнуть навсегда. Существовал шанс, что она вернётся в Эёран по какому-нибудь их поручению. Но сейчас она свободна. Может убежать. И Санаду всем сердцем надеется, мечтает, что она так и сделает: убежит далеко-далеко, забудет о них и Эёране. И не удивительно, что одержимый местью Танарэс опасается того же – упустить свою цель.
На месте Мары логично было бы сбежать и не возвращаться, ведь свобода от Неспящих это ещё и отсутствие их прикрытия и сети шпионов.
Вот только Санаду сомневается, что Мара просто сбежит. Может, он знал её не слишком хорошо, но в том, что она упряма и не оставляет своего – уверен. Как и в том, что его она считает своим.
***
Гомон студенческих голосов, стук вилок и тарелок о посуду, басовитый смех. Сидящие рядом демоны что-то обсуждают, а я… моё сердце стынет, мысли мечутся, руки сжимают вилку так, что она сминается, словно бумажная.
– Клео! – зовёт кто-то.
Вздрогнув, поворачиваю голову. Сидящий рядом Раштар смотрит на меня:
– Ты на бал пойдёшь?
– Бал? Какой бал?
– Академический, – поясняет сидящий за ним Бриш.
А я… вдруг становится не до чего. Словно что-то тянет. Я как подцепленная на крючок рыба, которую вырывают из реки.
Но тянет не что-то, а кто-то.
Санаду.
Судорожно вдыхаю и поднимаюсь из-за стола с моим нетронутым ужином. Бросаю измятую вилку в тарелку и направляюсь к выходу. На меня оглядываются, но мне всё равно – распахиваю дверь и выхожу во двор.
Сумрак растекается по земле, но светильники не дают ему разгуляться.
Овеваемая ветром, я спешу к особняку Санаду, с каждым шагом ускоряясь. Миновав центральную площадь, подхватываю подол и срываюсь на бег.
Я не чувствую присутствия Санаду здесь, но… меня тянет-тянет-тянет.
В особняк я врываюсь.
– Антоний! Антоний!
Запоздало думаю, что можно было попробовать позвать его ещё на подходе, но это уже неважно.
– Антоний!
Он пробрался в суперзащищённую библиотеку, может, и в тюрьму сможет? Надо проверить, надо попросить его сгонять к Санаду, вдруг того спасать надо?
Антоний выходит на галерею второго этажа и, поглаживая сидящего на лапе Марка Аврелия, останавливается на вершине лестницы.
– Антоний, у меня дурное предчувствие, – прижимаю ладонь к заполошно стучащему сердцу. – Можешь посмотреть, как там Санаду? А?
И только теперь понимаю, насколько глуп мой вопрос, ведь Санаду находится в неизвестном нам месте.
– Если в библиотеке карту найдём, сможешь отправиться в Авандум и поискать Санаду там?
Приходит и второе осознание: не факт, что Антоний понимает меня настолько хорошо. Да, он волшебный, да, он ходит среди нас и уже освоил простейшие слова и конструкции моего родного языка, но понимает ли он достаточно, чтобы уловить мою просьбу?