Попаданка за пять монет

Миленина Лидия

«Отпустит…» — эхом пронеслось у меня в голове. И верно, может ведь и отпустить! Браки здесь — это я вызнала у Симона — заключаются на то время, пока «муж желает видеть эту женщину своей женой». То есть, по идее, он может ее отпустить и через два дня. Вдруг за два дня надоест страшно…

При этом, если девушка местная, то муж должен выплатить ей выходное пособие. Его размер варьировал в зависимости от того, за сколько он ее когда-то купил. Если дорого — то и выходное пособие должно быть высоким. Еще одним важным критерием служило то, как он с ней обращался. Если муж, например, бил жену — то выходное пособие тоже должно быть высоким.

Только попаданкам выходное пособие не положено, с ними можно, как угодно обращаться, и тебе за это ничего не будет. Ведь для сам факт, что их пристроили замуж — и так большое счастье. Как-то так…

К тому же, что-то подсказывало, Гадор меня в ближайшее время не «отпустит». Иначе зачем ему вообще было жениться?

Тут-то мои губы сами собой и произнесли твердое:

— Нет.

Лицо Блюститель раздраженно скривилось.

— Она обещает! — Гадор больно дернул меня за руку. Я поморщилась. Он же так мне плечо вырвет, и будет у него жена-калека. Этого хочет?

— Так нельзя же! Без моего согласия! — чуть не плача, шепнула я Гадору.

— Не валяй дурака, попаданка! Хватит! — ответил он.

А священник уже воздел руки и произносил:

— Согласно вашим обетам я… властью, данной мне Богом и Советом Трех стран, объявляют вас супругами — на все время, пока муж желает видеть эту женщину своей женой! Да не оскверните вы священные узы брака поганой изменой и низкими помыслами! Гадор, возьми ваше свидетельство…

— Эээ… как пафосно-то… — прошептала я, едва удерживаясь от бессильных слез.

В этот момент Блюститель извлек из-за пазухи какую-то бумагу, свидетельство о браке, видимо, провел над ней рукой — и на бумаге что-то засветилось серебром. Вспыхнуло — и погасло. Деловито отдал эту бумагу Гадору. Тот забрал ее и тоже сунул за пазуху.

— Можете забрать вашу жену, — сообщил Блюститель Гадору.

Дракон обернулся ко мне, хищно блеснул глазами и сказал:

— Все пошли отсюда. Я спешу.

И одним махом… подхватил меня на руки. Решил, что так быстрее, что ли. Или надежнее — не убегу.

Ведь вряд ли из романтических побуждений…

И, тем не менее, когда этот каменный мужчина нес меня к выходу, другие пары и гости громко аплодировали и кричали пожелания счастья.

Счастья… Я заревела, схватилась рукой за железное плечо и даже прижалась к нему лицом.

Счастье! Не видать мне теперь счастья. Я теперь жена ректора-дракона. Аа-а!

Глава 6

Когда ректор вынес меня на площадь перед Домом Правосудия, овации продолжились. Хорошо, хоть шапки в воздух не летали! Правда, в точности я не знаю. Может, и летали. Все эти хлопанья в ладоши и крики я только слышала, почти не видела. Потому что ревела в три ручья, уткнувшись лицом в каменное плечо своего мужа.

Мужа, будь ты, дракон, неладен! Мужа, вы понимаете?!

Еще утром сегодня я только и думала об экзамене по квантовой. А сейчас меня тащит куда-то незнакомый опасный муж!

Гадор спустился по ступеням и понес меня куда-то…

Я все же оторвала личико, и краем глаза заметила, что идем мы за угол. Здесь, чуть в стороне от Дома, был разбит сад. А перед ним — что-то вроде пустыря, засеянного травкой.

И тут было на редкость немноголюдно. Малочисленные гуляющие под палящим солнцем, завидев нас, спешили ретироваться в сад, словно хотели освободить Гадору место для обращения в огромного дракона. А может, так и было.

Ректор вдруг опустил меня на ноги и… крепко взял за плечи, развернув к себе.

В первый момент я пошатнулась, отвыкла, видите ли, ходить своими ножками, да и голова кружилась от слез. Поэтому инстинктивно схватилась за его руки, как за поручни.

Смачно хлюпнула носом.

— Причина? — то ли просто сказал, то ли спросил Гадор.

— Какая? — я так удивилась вопросу, что слезы прекратились. Не до конца, конечно, зависли на границе — остановиться или хлынуть новым потоком.

— Почему ты плачешь? — пожал плечами Гадор. — Причина.

Вот тут-то меня и переключило! Я еще раз хлюпнула носом, смахнула со щек обильные слезы и уставилась на него грозно и зло.

Видимо, роль моськи, лающей на слона, удается мне лучше, чем роль отважной воительница, подумалось мне…

— А вы не понимаете?! Я попала в другой мир! Здесь все по-другому! Не ясно, смогу ли вернуться! Все здесь не так! А вы, ваша милость, меня замуж забрали! Не спросив разрешения, между прочим!

— А это плохо? — удивленно поднял брови дракон, а краешек губ пополз в направлении этой его колоритной кривой улыбки. Я уже видела — очень такая интересная улыбочка-то.

— Очень! Потому что не по моему желанию! Насильно! Как дикие люди… первобытные! — рявкнула я, вырвалась из его крепкого захвата — как-то удалось вывернуться, правда, скорее это он отпустил «припадочную». — Еще и отвечали за меня, держали насильно на церемонии! За руку! Кости чуть не сломали… — я показала ему кисть, на которой по бокам медленно наливался синяк.

И… отвернула лицо. Ведь реветь больше не собиралась, а упрямые слезы сами по себе потекли снова. Так жалко стало себя, что большой сильный дракон чуть не поломал мои хрупкие пальчики… Бедненькая я, несчастная!

— Держи, — со свой кривой усмешкой сказал ректор и протянул мне неизвестно откуда извлеченный белый кружевной платок. Такой все из себя… умильный, бабушинский, обвязанный узором по краям. Прелесть какая! Ректор-дракон увлекается вязанием, мелькнула в голове сюрреалистичная мысль…

Платок я взяла (решив, что вряд ли отравлен) и принялась усердно тереть щеки и под глазами, внутренне заставляя себя перестать реветь. Теперь ведь еще и стыдно за истерику стало. Не хотелось показывать этому твердолобому драконищу свою слабость! Хотелось победить или уж, на худой конец, вести себя с ним, как холодная гордая королева. Такая, знаете, которая внешне попала в безвыходную ситуацию, а внутри сохраняет достоинство. И не показывает супостатам никаких эмоций.