Попаданка. Дочь чокнутого гения
Шрифт:
Кажется, теперь я на практике уяснила, что значит выражение «душа ушла в пятки». Думаю, моя вообще норовила покинуть тело от страха, но в последний момент передумала. Что, несомненно, радовало.
Правда, несмотря на воцарившееся спокойствие, с дерева я слезать не спешила. Мало ли кто притаился за кустами. А умирать в расцвете лет как-то не хотелось. Но мои планы нарушил тихий стон. Раненый, о котором я успела забыть, дал о себе знать.
Можно было, конечно, сделать вид, что я ничего не слышу, не вижу, и вообще меня здесь нет, но… Совесть не позволила. Вообще,
Слезать с дерева оказалось так же сложно, как и залезать на него. Расцарапала ноги, потому что тапочки свалились, когда я взбиралась; выдрала приличный клок волос, зацепившись за ветку, и об острый сучок порвала штанину. И всё это молча, боясь издать лишний звук. Осторожность ведь ещё никому не повредила.
На земле обула тапочки, прихватила графин с чашкой, которые оставляла под деревом, и внимательно осмотрелась. Никого.
До раненого я добиралась перебежками – то и дело останавливалась, прислушивалась, всматривалась. Тишина, будто и не было никакого нападения – привычный щебет птиц, скрип веток и шелест листьев.
Пострадавший мужчина лежал на земле, уткнувшись лицом в траву. В правом плече, пробив мягкую ткань тёмно-синего плаща, торчала стрела, и вокруг неё расплывалось чёрное пятно.
Нет, от вида крови я в обморок обычно не падаю, но тут меня резко повело в сторону. Скорее всего, дело в том, что день клонился к вечеру, а я мало того, что попала неизвестно куда, так ещё и не ела ничего – нервы ни у кого не выдержат при таком раскладе.
А чтобы не свалиться кулем рядом с раненым, со всей силы ударила себя по щеке. Ладонь обожгло болью, как и кожу на лице, зато сознание прояснилось.
Итак, что мы имеем? Стрела и мужчина без чувств. Почему, кстати, без чувств? Судя по его габаритам – широкие плечи и внушительный рост – излишней нежностью он не страдал, да и рана вроде не смертельная. Так в чём же дело?
Пока я робко переминалась с ноги на ногу, раненый пошевелился, точнее, дёрнулся, будто тело свело судорогой. Присела рядом с ним и повернула его голову к себе, чтобы тут же отпрянуть. Его глаза оказались открыты, и в них таилось столько злобы, что мне бы стоило бежать без оглядки. Но я не побежала, стиснула кулаки и несмело улыбнулась.
Я же ему не враг, верно? Вот и надо было продемонстрировать своё дружелюбие.
Открыла рот и произнесла:
«Могу я вам чем-то помочь?»
Только вот незадача, ни единого звука не прозвучало… Совсем ни одного, будто я и не сказала ничего…
Замерла на несколько мгновений и попыталась вновь:
«Я помочь хочу!»
Результат тот же.
Прикрыла глаза и выдохнула сквозь зубы. А сюрпризы-то, оказывается, не закончились…
Но времени, чтобы пожалеть себя, да и просто понять, что делать дальше, не осталось. Болезненный стон вынудил меня открыть глаза и на пальцах, как это вообще возможно для человека, потерявшего голос несколько часов назад, попыталась объяснить, что я вовсе не враг.
Не поверил, стиснув зубы, прорычал что-то неразборчивое. А потом прикрыл глаза и опять застонал. Да что же он упрямый такой! Не собиралась я его добивать. Да если бы и хотела, то точно не сидела бы и не жестикулировала тут, напоминая ветряную мельницу.
– Кольцо, – прозвучало, пока я придумывала, как ещё показать искренность моих намерений. – Кольцо! – рыча, повторил он и глазами показал вниз.
Так, ему кольцо нужно? Да не проблема, сейчас найдём.
Где у нас обычно кольца носят? Правильно, на руке. Вот только добраться до его руки, той, на которой обнаружилось кольцо с чёрным, под цвет глаз, камнем, оказалось очень сложно. Да и рычание на каждое моё действие нервировало ужасно.
Наконец, цель была достигнута. И что делать дальше?
– Открой! – голос мужчины едва слышимый, а судя по испарине на лбу, дела совсем плохи.
Ещё бы знать, что значит «открой»… Попыталась открутить камень – не вышло, даже с места не сдвинулся. Перевернула, осмотрела ободок кольца и обнаружила маленькую кнопку, совсем неприметную. Нажала. Чёрный камень разъехался в стороны, а внутри него оказался белый порошок.
– Стрелу вытащи, и высыпи на рану… – из последних сил прошептал раненый и закрыл глаза. Вот теперь он точно без сознания, чего и мне захотелось…
Как это – вытащи стрелу? Вот так просто? Нет-нет, это я точно сделать не смогу.
Если спросить среднестатистического жителя двадцать первого века, что он знает о стрелах, то больше чем уверена, они ответят – эта такая тонкая палочка с железным наконечником и оперением. Во всяком случае, я бы ответила именно так. Что, в сущности, чистая правда. А вот как вытащить это изобретение – тайна, покрытая мраком.
Да что там вытащить? Я только подумала об этом, как без того пустой желудок взбунтовался, а перед глазами запрыгали разноцветные мячики.
Накрыла настоящая паника. Не было так страшно, когда меня выкинуло на эту поляну, когда я поняла, что возвращать назад никто не собирается. Даже немота показалась сущим пустяком по сравнению с тем, что нужно сделать сейчас.
А если я этого не сделаю? Потом буду полжизни винить себя в смерти, по сути, совершенно чужого мне человека? Две чаши весов оказались практически на одном уровне, но совесть, чтоб ей пусто было, перевесила.
Так, стрела, плечо. Металлический наконечник прошёл навылет – гранёный, в виде пирамиды, блестящий, смазанный чем-то, да и запах от него горький. И прикреплён на совесть, снять невозможно.
Стрела сделана из дерева, насколько я могу об этом судить. Вытащить стрелу назад не представляется возможным, если только я не хочу добить раненого своими действиями. Протолкнуть вперёд – помешает оперение. Значит, выбор у меня небольшой – срезать наконечник и вытащить остаток стрелы из плеча.
Когда обыскивала мужчину, пытаясь найти кольцо, видела у него на поясе короткий кинжал – им и решила воспользоваться.
Остальные действия старалась не запоминать. Да и как тут запомнишь, когда единственное, о чём я просила небо – не свалиться в обморок. Хлюпающие звуки, бурая жидкость на траве, лучи заходящего солнца.