Попаданке в книге не место, или Как выжить в чокнутом романе
Шрифт:
Лина
На следующий день мы уже не притворялись друг другом. Сэйнура увели вливать новую порцию магии Хаоса через артефакт, а я осталась в камере. Надсмотрщик, увидев нас снова в своих камерах, косо посмотрел на охрану, но ничего не сказал.
Вчера, вернувшись из пыточной, Сэйнур передал мне кулон-стабилизатор. Так называлась плоская деревянная дощечка, из необычного черного дерева с гравировкой. Особый символ переливался золотом. Я надела ее себе на шею перед приходом проверки.
Изображать страдания и муки не пришлось, потому что я заболела. Меня колотил озноб, а никакого одеяла мне никто,
Когда соседа вернули в его камеру, и бросили на пол как бесформенный мешок, я не могла сказать, кому из нас двоих хуже.
Сэйнур кричал от боли. Он корчился на полу и… умирал. Я это видела. Губы синели, кожа бледнела. Он то впадал в небытие, то вновь приходил в сознание, будто кто-то невидимый включал и выключал его, как лампочку.
— Сэйнур, мы должны прекратить это. — Пробормотала я, когда он в очередной раз пришел в себя. — Ты убиваешь себя!
Если он умрет, то следом и я, ведь они продолжат вливать в меня магию, думая, что улучшают созданную химеру. Хотя может быть я покину этот мир еще раньше, ведь самочувствие все ухудшалось. Голова стала тяжелой, мозг отказывался соображать и периодически отключался.
— Нет… — Выдохнул он. — Я усвою эту силу. Я справлюсь.
— Уверен? — Хмыкнула я, дрожа от холода. К поганому самочувствию добавился сухой кашель.
— Да. — Выдохнул он. Глаза его закатились, он вновь побледнел и сполз на пол. Неужели сила стоила таких жертв?
— Сэйнур? — Окликнула я, но он не отозвался. Его тело забилось в конвульсиях. — Сэйнур! Эй! Очнись! Стража! Кто-нибудь! Помогите!
Обычно на крики никто не приходил, но в этот раз дверь открылась быстро и два стражника вошли, неся с собой пламя факела.
— Ему нужна помощь! Он умирает! — Я указывала в сторону клетки Сэйнура дрожащей тощей рукой.
— Да и хрен бы с ним. — Сплюнул один из стражников, и развернулся уходить.
— Забыл, что сказал Гионимус? Эти двое слишком важны. — Второй страж схватил первого за грудки и заставил вернуться. — Забираем и несем в мед отсек.
Мед отсек? Серьезно? Интересно кто его так назвал? Хотя что тут думать, конечно же Миллена. Как забавно… Гионимус, какое мерзкое имя. Наверняка так звали надсмотрщика. Глаза закрывались. Меня трясло. Тело ломило, а зубы выбивали чечетку. Я чувствовала, как горю. Последнее, что помню, как бессознательного соседа вынесли из камеры.
Меня бил озноб. В тонкой одежде я совсем продрогла. Ледяная испарина мелкими капельками скатывалась по коже, от чего становилось лишь холоднее. Сколько я уже здесь? Как давно Сэйнура унесли? Вопросы без ответа, но мне казалось, что прошла вечность. Зубы стучали друг о друга. Я то проваливалась в небытие, то приходила в себя. Кашель раздирал легкие, бронхи горели. Хоть бы не воспаление легких! Кто-нибудь! Мне нужен врач! Только я не могла даже позвать на помощь от слабости и постоянно впадала в небытие. Дыхание стало даваться с трудом. Я заставляла тело дышать через силу. Я умирала.
Перед закрытыми глазами возникло любимое лицо. Какой Шайн теперь? Счастлив ли он? Соскучилась по его голосу и теплу, по нежности и заботе, что он дарил. Он никогда не давил на меня, даже наоборот, держал дистанцию. Жаль, что у нас ничего не получилось.
Мне хотелось попрощаться. Золотистая прозрачная бабочка искрилась, садясь на подставленный для нее палец. Я лежала на ледяном жестком полу, по лицу, к вискам стекали слезы, казавшиеся ледяными на разгоряченной коже.
Я даже не знала в какой стороне Миранор,
— Лина? Лина! — Горячие руки закутали меня в теплое и обняли.
— Шайн… — Прошептала я не в состоянии открыть глаза и громче застучала зубами. Сердце радостно ликовало! Наконец-то, он нашел меня! Вернулся за мной!
— Все будет хорошо. Держись. ЭЙ! Ты! — Это он обращался уже не ко мне. — Подойди сюда! Быстро!
Я с трудом разлепила веки. Шайн здесь, он пришел, чтоб вытащить меня из этого ада. Теперь все будет хорошо!
У меня не получилось призвать светляк, чтоб увидеть лицо любимого, но крохотная частичка магии трепеща прозрачными крылышками полетела вверх, оставляя за собой след из золотой пыльцы как фея. Я проследила за ней и не сразу осознала, что лежу в крепких объятьях не того принца. Бабочка рассыпалась возле его лица. Владимир строго отдавал указания, но я не понимала речь, проваливаясь то ли в сон, то ли в смерть, но вновь и вновь возрождаясь. Как феникс. В огне. Через боль.
Затем в моей темнице появилась она, та, кого я ненавидела каждой измученной клеточкой тела — Императрица. Они о чем-то спорили и препирались, но я не разбирала слов. Сквозь расплывающиеся тени я увидела, как Миллена указала на сына пальцем, и четко услышала, как она прошипела словно змея:
— Она уже химера! — Развернулась и ушла.
Владимир крепче прижал меня к себе и поцеловал в макушку.
Не ты. Это должен был быть не ты. Ну почему это не он? Почему Шайн не пришел? По моей щеке пролегла мокрая холодная дорожка. И я провалилась в темноту.
Пришла в себя, потому что было жарко. Не сразу поняла, что лежу на мягкой постели в горячих объятиях. Первая мысль была: «где я?», а вторая: «какого х***?» Рядом мирно спал Владимир. От затылка к копчику пробежал табун мурашек, размером со слонов. Это кошмар! Это сон! Этого не может быть!
Дорогие читатели, спешу представить новинку от коллеги
Ирен Софи
«Космическое удовольствие».
Аннотация:
Пройдя отбор к известному продюсеру я подписала контракт на год. Но кто же знал, что танцевать придется не на Земле? Да еще приватные танцы в стриптиз-баре перед разгоряченными астронавтами. Так и попала к капитану звездолета и его другу андроиду. Вот только выбор у меня очень сложный — оба меня хотят. Это так неожиданно. Что же мне делать?
Маленький кусь:
Незнакомка тряхнула гривой огненно-рыжих волос и подошла к шесту. Ее стройные ноги, обутые в туфли на высокой шпильке, обхватили металлическое приспособление. Девушка откинулась назад, открывая взору свою прекрасную грудь на еще большее обозрение, и повисла вниз головой. Она выполняла такие кульбиты, так раздвигала ножки, что я только и успевал облизывать пересохшие губы.