Попаданы
Шрифт:
Казалось, еще мгновение и я вспомню, как ее зовут, что ей от меня надо и почему на ее гибкой шее сидит это странное, гадкое, остроухое существо, в руках которого - тонкий жезл с сапфировым набалдашником, испускающим острые лучики.
Визг Оливии, вырвал меня из состояния "воспоминание", переводя в состояние "шо такэ", минуя состояние полного осознания происходящего.
– Заткнись. Пожалуйста.
– Попросила Йари, старательно "выцеливая" понравившуюся ей, ягодку.
– Или я тебе язык отрежу. И прижгу,
Угроза возымела действие - в Йари полетел стакан, следом бокал с водой, завершала очередь глубокая, порционная тарелка, по странному стечению обстоятельств - пустая.
Стакан вернулся Оливии точнехонько в лоб, пролившаяся вода окутала часть стола плотным белым паром, а тарелка, пролетев облачко, финишировала мне в переносицу, ломая и без того мой многострадальный нос, не отличающийся совершенством форм.
Будь бросок чуть сильнее - моя мечта продолжить путешествие в одиночку, могла стать совершенно реальной, только, в то путешествие, я как-то торопиться больше не хотел.
Мой самоубийца себя изжил.
Ругался Юрьев, ругался Мостовой, даже Кахонка, в полголоса сетовала на девушку, прикладывая к растущей на ее лбу шишке, холодное блюдце.
Йари, понимая, что пожрать ей не дадут, гордо вернулась на свое место, попутно остановив мне кровь и мурлыкнув, словно наглый котяра, только что вернувшийся с прогулки, на которой уверенно мочканул трех голубей и поцарапал нос соседскому барбосу, сдуру сунувшему нос в щель между воротами и землей.
Обожаю свою рабыню!
Думаю, через полгодика мне осточертеет ее независимость и я с удовольствием познакомлюсь с симпатичной нашанной, желательно - золотистого окраса, "бешеной" и... Будь что будет!
Прислушался и удивился: Йари тихонько посапывала, откровенно уснув и забив на своего, пораненного по ее вине, между прочим, хозяина!
Непорядок!
Но, так сладко сопела, элементаль моя, огненная, что найти в себе силы и рявкнуть, выдергивая из сладких объятий Морфея - просто не захотелось. Пусть дрыхнет, потом отыграюсь.
Приняв решение, открыл глаза и чуть не улетел со стула - на столе передо мной пританцовывал странный дроид, мелкий, серебристый и о десяти ногах.
– Скажите "А-а-а-а-а!" - Мишт принялся хохмить, тыча в меня пальцем.
– Он всегда боялся докторов! Даже когда сломали нос, "рисовать" ему новый профиль пришлось именно мне!
– Это правда.
– Расстроил я всех, ожидавших другого варианта истории.
– Только, не забудь упомянуть, что единственным доктором на этой планете был старый, мертвецки пьяный Шшати, ничего не знающий о нашем с тобой виде... Уж лучше Ты, мой старый друг и напарник, чем боевая оса с налетом в 44.000 часов, в зоб укушанная сладким вином.
– Можно подумать, мы с тобой были лучше...
– Мишта потянуло на воспоминания, а значит, все стало очень скучно, предсказуемо и серо.
– Были бы трезвыми - не полезли бы в драку!
– Зато с такими людьми познакомились!
– Я мужественно стерпел прикосновения паучка к собственному носу, неожиданно теплыми лапками.
– Мы же только из-за них, потом, от активных операций и ушли!
– Ага. "Людьми"... Это ты "медвежат", людьми называешь? Или осу, которая тебя чуть на шип не посадила, когда ты ее "красавицей" назвал?
Наши с ним перепалки, для посторонних полные экспрессии и романтичных воспоминаний, для нас самих отличнейший способ сказать то, чего другим понимать не стоит.
Планета Алит-8 по каталогу Империи, оказалась для нас с Миштом серьезным орешком: вокруг нее вертелось сразу 27 разномастных верфей, строя десятки кораблей в сутки. Устроить на ней диверсию - мечта любого разведчика. Для нас, самое сложное заключалось в том, что называлась планета по каталогу Империи, а принадлежала нашему Союзу. И верфи эти, переводили сюда не просто так, а в качестве стратегического запаса одного из наших, собственных, главнокомандующих.
Устроив ту грандиозную пьянку, растянувшуюся на одиннадцать дней, нам удалось, взамен подыхающих от черного похмелья инженеров, "впихнуть" на места, своих людей, которые и "умыкнули" с орбиты дюжину верфей, в неизвестном направлении.
Главнокомандующий наложил на себя лапы, мы вернулись на "Амталл" лечиться, а верфи вынырнули на самой границе Союза, наполнив своим, самым ходовым товаром, самый лихой люд, стремящийся скорее разведать, что там, за границами обитаемого пятачка.
Война закончилась, а лихой люд надо чем то занять.
"Закон фронтира", все совсем как в "Трассе 60".
Паучок, накрыл своей невесомой тушкой мой нос, замер, уколов обезболивающим и хрустнул, выправляя повреждение.
Соскользнул на пол и зажег транспарантик: "Нос сутки не трогать!"
– Мишт рассказывал, что у вас на "Амталле" есть голова чернокожего, в банке со спиртом.
– Жанна подалась вперед, разыгрывая кончиками пальцев на столе, целую фортепианную гамму.
– И, что ты... Каждый раз тщательно протираешь банку и любуешься этой головой...
Оливия сделала вид, что ее сейчас стошнит, но вместо внимания, дождалась лишь одноразового стаканчика, от Кахонки и слов: "Делай сюда, если что..."
Прикоснувшись пальцами к носу, наткнулся на совершенно ледяную нашлепку, к тому же стукнувшую меня током!
– Знаешь, Жанна... Любой из нас, увидев эту голову, протер бы с банки пыль и долго любовался, чувствуя, как глубоко дышится чистым воздухом!
– Так... Какого негра вы замочили?
– Не выдержал далеко не толерантный и оттого симпатичный мне, капитан "Арии".