Попадос 2. Спасти Государя-императора!
Шрифт:
– Иди же сюда, я покажу тебе мой принцип!
– Жарко пообещал монарх.
– Нет Государь! .. Вы для меня есть олицтеворение соборности, симфонии власти,.. государственного начала!.. Гаранта народного благосостояния!..
– Иди! Иди сюда! Сейчас мы сольемся в симфонии! Я покажу тебе свое благосостояние!
С трудом я откинул облапившего меня разбушевавшегося монарха, и соскочил с постели.
– Государь! Я право же, не могу!
Император застыл, глядя на меня, а потом лукаво улыбнулся.
– А, понятно. Любовная игра!
– Он
– Ну иди же ко мне, мон амур! Моя нимфа! Я твой волосатый козлоногий сатир!
– Нет, государь!
– Я начал отступать вокруг кровати.
– Иди ко мне, моя невинная овечка! Я твой серенький волчок! Укушу за бочок! Ам-ням-ням!
Я понял, что дело пахнет керосином, и припустил наутек вокруг кровати, пытаясь разглядеть выход из комнаты. Император тяжело топал и жарко сопел за моей спиной.
– Моя серна! Ух, трепетная лань!
Как на грех, из-за расставленных вокруг свечей, я не могу разглядеть никакого выхода в утопавшей в полутьме комнате. Кроме того мне сильно мешали бежать новообретнные женские причиндалы, мотавшиеся на каждом шаге. Да как женщины с ними вообще бегают?!
"Мне надо обратно! Петя, вытащи меня отсюда! Тело - отпусти меня!" - Испуганно верещал я про себя.
– Поймал! Цап-царап!
– Победно захохотал император. И я почувствовал, как падаю сбитый с ног на толстый ворсистый ковер.
Хватит беготни, жарко задышал сверху император, ловко наваливаясь. И я с ужасом понял, - еще секунда и произойдет непоправимое...
Ой!.. Ой, не надо!!!
Но тут свет опять погас, и все окружающее меня исчезло.
Валенька! Валя!
– Кричал кто-то надо мной, и хлопал меня по щекам.
Я с трудом разлепил веки. Надо мной, в смутном тумане, плавало лицо Пети, где-то над ним виднелся обшарпанный потолок ванной.
Тут же я почувствовал, как мне холодно.
– По-о-омм-оги вылезти, Петя...
Петя вытянул меня из под ледяной купели, и я скрючившись упал на пол. А он уже хлопотал вокруг меня с халатом и полотенцем. Еще через десять минут, я сидел с ним на кухне, и кутаясьв шерстяной плед, прихлебывал из блюдца горячий чай, с вареньем.
– Ну?
– Наконец спросил меня Петя, увидев что я отогрелся.
– Не сработало?
– Еще как сработало, Петя!
– А чтож ты вернулся? Не туда попал? Ты вдруг как закричал в ванной - не надо! Не надо! Тебя там что, пытали?!
– Гм... Долго объяснять. Но в общем, все сработало Петенька. Я даже видел самого государя!
Чашка в Петиных руках от волнения затряслась, и он поставил её на стол.
– И... Как? Какой он?
– Эхм... Настоящий мужик.
– Не стал скрывать я.
– Так чтож ты вернулся?
– Ну, как тебе объяснить, - замялся я.
– Есть в путешествиях во времени такие опасности, о которых мы даже и не подозревали.
– Что? Что там?
– Допытывался Петя.
– Прости меня, Петенька. Понимаю что тебе невтерпеж. Но мне сейчас,
– Ну.. Ну ладно. Как скажешь, - с разочарованным видом произнес Петя.
– Погляди Петь, - попросил я соратника, сидевшего у окна - там дождь то на улице кончился?
Петр взглянул за окно, и вдруг подпрыгнул.
– Тебе надо на это поглядеть, - каким-то деревянным голосом пробормотал он.
Петины интонации подстегнули. Я путаясь в пледе подбежал к окну. Там, напротив Петиного дома, всегда располагалась здание администрации муниципального округа, с российским триколором на флагштоке. Здание и сейчас было там. Но на его флагштоке трепетал под ветром красный флаг! А в мрачном осеннем небе плыл дирижабль, тащивший за собой огромный кумачовый транспарант с надписью "да здравствует очередная 96я годовщина Великой Ноябрьской пролетарской Революции".
– Что же, это, Петенька?
– Жалобно пробормотал я.
– Коммуняки, - выдохнул Петр.
– Ты все-таки что-то изменил там. Напортачил. Что ты сделал?!
– Петр повернувшись ко мне, с несвойственной ему грубостью схватил меня за отвороты пледа и затряс.
– Да ничего, Петя! Ровным счетом ничего!
– Замямлил я.
А в голове тем временем крутилось: "Неужели? Возможно ли, что только из-за того, что какая-то вертихвостка из-за меня попыталась продинамить великого государя - и такие изменения?! Три круга голышом вокруг кровати, и проклятые коммунисты снова оседлали российский хребет. Неужели в истории все так тесно связано? Так сильно отзывается на самый малейший переигрыш событий? О, если бы бабы знали, к каким последствиям приводят их отказы, честное слово, они бы так не с нами мужчинами не кочевряжились!...
– Теперь и ты заперт здесь, вместе со мной, - мрачно сказал Петя.
– Стоит тебе выйти на улицу, и тебя смоет историческое изменение.
– Ну уж нет!
– Завопил я, откидывая плед, и роняя на пол блюдце с вареньем.
– Пошли в ванну!
"Главное не волноваться, - думал я, погружаясь в ледяную воду.
– Я еще все могу исправить. Главное, не стараться оказаться рядом с государем уж СЛИШКОМ близко.
– За веру! Царя! И отечество!
– Гаркнул я.
Петя рванул рычаг.
Что это? Яркий солнечный день? Мощеная брусчаткой дорога? А справа от меня?
– Металлическая кованная ограда, за которой виднеется парк...
Рядом, прямо передо мной стоял хмурый дядька, с огромной бородищей, с бляхой на фартуке, и метлой в руках.
– Ну сколько тебя учить, дубина ты стоеросовая?
– Загугнил тыкая в меня пальцем дед.
– Мести надо широко, да с умом, чтоб пыль собирать, а не разгонять. Да метелку-то надо подкручивать, подкручивать...