Попались, которые кусались!
Шрифт:
– Только для нее, - успокоил его папа.
– Для всех остальных - ты маленький и вредный хулиган.
А потом настало лето, и мы поехали на дачу.
Когда мы солнечным днем вышли из машины возле своего дачного дома, Гретка принялась от восторга скакать по траве, как весенний козленок.
– Телячья радость, - сказал папа.
– Детский восторг, - сказала мама.
И в таком восторге Гретка пребывала все лето. Она гонялась за птицами, находила и облаивала ежиков, самозабвенно купалась в пруду, подружилась со всеми окрестными собаками. Один соседский кобелек Шарик даже приносил ей
Были, конечно, и другие проблемы. Несколько раз за лето Гретка пропадала - терялась, исчезала. В первый раз мы обегали весь поселок и всех расспрашивали, не видал ли кто нашу собаку? И все в один голос отвечали:
– Красненькая такая? Веселая? Только что была здесь. Во-он туда побежала. С нашим Шустриком.
И мы с Алешкой опять мчались «по следу». И бегали так почти весь день. А когда, усталые и расстроенные, вернулись домой… Грета встретила нас веселым лаем. Оказывается, все это время она спокойно проспала… в печке.
Печь мы, конечно, летом не топили, но как Гретка туда забралась да еще и прикрыла за собой дверцу, это осталось навсегда ее тайной.
А однажды, когда мы с Алешкой готовили в комнате удочки, мы услышали в сенях какие-то загадочные гулкие удары. Мы даже сначала испугались. А когда выскочили в сени, испугались еще больше. По сеням бродило какое-то небольшое чудище - наполовину собака, наполовину мамина лейка.
Оказывается, Гретке зачем-то понадобилось залезть в лейку. Влезла туда только голова и застряла, вылезти не смогла - мешала ей ручка. И Гретка бродила по сеням, стукаясь лейкой в стены, на ощупь отыскивая вход в комнату. А когда мы появились на пороге, она обрадованно тявкнула - будто кто-то сильно кашлянул в железной бочке.
Но не успели мы вытащить Гретку из лейки, как она тут же застряла под тахтой: не учла, что за это время уже подросла, и самостоятельно вылезти не сумела. И стала скулить, звать на помощь.
Алешка просунулся под тахту, перевернул Гретку на бок и вытащил ее за задние лапы. Она облизала его в благодарность и чуть было опять не исчезла в печке.
– Ладно, - сказал я, - лейку мы спрячем, а куда печку денем?
– Замок на дверцу повесим, - предложил Алешка.
– И сигнализацию установим, - подхватил я.
Но тут пришла с огорода мама и, не разбираясь, кто прав, кто виноват, набросилась на нас:
– Распустились! Это вам не игрушка! Это вам живое существо! Зачем вы ей печку на голову напялили? Зачем вы ее в лейку засунули? Бедная девочка.
«Бедная девочка» в это время вертелась вокруг мамы и всем своим видом показывала, какая она была несчастная в печке с лейкой на голове.
– Она сама, - сказал Алешка.
– Ей так нравится. А у тебя, между прочим, еще и дети есть.
– Дети?
– удивилась мама.
– Разбойники!
– Тут она поняла, что немного преувеличила, и миролюбиво добавила: - Дети уже большие, а собачка еще маленькая. Вот когда вы были маленькие…
Можно подумать, когда мы были маленькие, то напяливали на голову лейки и прятались в печке. Хотя, если хорошо припомнить… Я, когда был маленький, вляпался обеими ногами в кастрюлю с тестом, а Лешка сел в кастрюлю с супом. Она стояла на балконе, у нас тогда холодильник испортился. Потому что мы его немного опрокинули. Набок.
Но все равно нам тогда здорово попало. А Греткой, что бы она ни натворила, мама только восхищается. Или тревожится:
– Ах, она погрызла мои единственные выходные туфли! Значит, девочке не хватает для нормального развития необходимых микроэлементов.
– И мама, позабыв про обед на плите, мчалась в ветаптеку доставать необходимые микроэлементы. И всякие собачьи витамины. Захватив при этом туфли на помойку: - Сама виновата, за обувью надо следить.
В общем, наша Грета становилась в семье все главней и главней. И мама в ней души не чаяла. И все время восхищалась.
Как-то мы вернулись с ранней утренней рыбалки и завалились поспать, потому что встали очень рано. Едва мы успели задремать, как к нам в комнату влетела мама и громким шепотом разбудила нас:
– Скорей! Это такая прелесть! Только не шумите, а то спугнете!
Продирая глаза, мы вышли на крыльцо. Эта «прелесть» ходила по участку и «трепетно и нежно» нюхала мамины цветы. А потом пошла вдоль клубничных грядок и стала лакомиться клубникой, выбирая самую крупную и спелую.
Алешка зевнул и проворчал:
– Я бы попробовал… Без спроса…
А мама все приговаривала:
– Кушай, деточка, кушай. Не все же ягодки этим обормотам и разбойникам.
Но уже этим летом Гретка стала показывать свои будущие способности. Заложенные в ней ее далекими и близкими предками. И здорово нас удивила.
Она очень любила гулять с нами в поле. Там всегда столько интересного! А когда она увидела стадо коров, то пришла в дикий восторг: «Какие большие собаки! Да еще с рогами! Вот бы с ними поиграть!»
И она бросилась к стаду. Мы сначала испугались, но пастух Коля сказал:
– Ничё! Не боись! Это же овчарка.
И как раз в это время от стада отделились несколько коров и деловито направились к лесу.
– Как собачку зовут?
– спросил нас Коля.
– Грета? Вот и хорошо.
– И он громко свистнул и крикнул: - Грета! Гони их! Гони!
Удивительно, но Гретка его поняла. Она рванулась за коровами, отсекла их от леса и погнала в стадо. И коровы ее прекрасно поняли и послушно потрюхали обратно. А если какая-нибудь отбивалась в сторону, Гретка тут же забегала сзади и громким лаем наводила порядок.
– Это же овчарка, - говорил Коля, закуривая.
– У ней это в крови, она свое дело знает. Не продашь, а?
– Вот еще!
– фыркнул Алешка.
– Друзей не продают.
– Это верно, - согласился Коля.
А мы еще не знали, что этот Греткин талант очень скоро пригодится в опасную для всех нас минуту…
Вот так и шло время. Грета взрослела. Научилась проситься на улицу по своим делам. Научилась лаять басом, правда, иногда еще срывалась на визгливый щенячий брех. Она оставалась все такой же веселой и дружелюбной, но в ее поведении появились новые черты. Недоверие к посторонним и настороженность: не грозит ли кому-нибудь из нас какая-нибудь, с ее точки зрения, опасность?