Попались, которые кусались!
Шрифт:
Сережа, слегка прихрамывая, прошелся вдоль строя. Все мы, и собаки тоже, поворачивали головы следом за ним.
– Во-первых, есть люди, которые не любят собак. Явно или тайно. В прошлом году один такой ненормальный разбросал в парке отравленное мясо.
– Какой ужас!
– воскликнула Дама с собачкой и подхватила Басю на руки.
– Во-вторых, - напористо продолжал Сережа, - любой «добрый» дядя может подманить вашу собаку лакомством и… только вы ее и видели. А что с ней может стать в чужих недобрых руках, сами представляете.
– А может,
– это опять спросила Дама с собачкой, так прижимая Басю к себе, что она, бедная, стала попискивать.
– И кому-нибудь продали? Такие собаки ведь очень дорогие.
Дядя Сережа кивнул, соглашаясь, и добавил:
– Есть и еще одна опасность. Собаки любят подбирать с земли пищевые отбросы, которые могут привести к тяжелому отравлению. От этого их надо отучить.
Я понимал, что дядя Сережа изменил распорядок занятий не только из-за этих ужасов. Главное - исчезновение Лорда. Что-то дядя Сережа знал. Или о чем-то догадывался.
– Сейчас инструктор объяснит вам, как пойдет это занятие.
Даша собрала у нас лакомства, которые мы брали на площадку для поощрения собак, и разложила их кучками вдоль тропы, на которой мы отрабатывали команду «Рядом!»
– Берем собачек на поводки, - сказала Даша, - и цепочкой идем по тропе. Как только собака потянется к приманке и попытается ее схватить - следует резкий рывок поводком и грозная команда «Фу!» Если собака послушно отказалась от своей попытки, следует ее поощрить голосом и лакомством. Все ясно? Напра-во! Шагом марш!
Через несколько секунд все прилегающее пространство огласилось возгласами «Фу!» и «Хорошо, умница!»
Надо сказать, что собаки быстро сообразили, что от них требуется. Зачем ссориться с любимым хозяином из-за какой-то ерунды, валяющейся в траве, если за отказ от нее можно и лакомство получить, и доброе слово услышать.
Мы все были очень довольны и горды нашими умными и послушными питомцами. Мы даже думали, что такой сообразительной группы у Даши еще не было. А дядя Сережа, поглядывая на нас, чуть заметно усмехался, и я даже услышал, как он сказал вполголоса:
– Не так-то это просто. Сейчас увидите.
Мы еще пошагали по тропе, а потом перешли на снаряды: попрыгали через барьер, полазили по лестнице, пробежались по бревну.
– Молодцы!
– сказала Даша.
– Перерыв, отпускаем собачек побегать.
Вот тут-то и началось! Все собаки до единой, даже неповоротливая Бася, тут же, как только мы отстегнули поводки, бросились к тропе и мгновенно подобрали всю приманку.
– Ай умницы!
– ничуть не огорчился дядя Сережа. Уж он-то знал, что собаки прекрасно понимают некоторую условность дрессировки.
Я очень хорошо помню дождливый осенний день, когда наша площадка превратилась в грязное месиво. А мы тогда отрабатывали команду «Сидеть». Вам бы понравилось сесть голяком в мокрую холодную грязь? Первым сообразил наш безупречный джентльмен Лорд. По команде «сидеть» он послушно приседал, но не касаясь попой холодной земли. И все собаки, глядя на него, сообразили, что вовсе не обязательно плюхаться задом в раскисшую глину площадки. Достаточно только сделать вид, что ты послушно приседаешь. Даша смеялась, а Сережа делал вид, что сердится. Хотя его безупречный Мишка по этой команде приседал не на грязную землю, а на деревянную скамейку или на собственный пушистый хвост. Он его как бы подстилал под попу…
– На следующее занятие, - сказал дядя Сережа, - принести по небольшому кусочку сырого мяса. Продолжим это упражнение по более строгой программе.
– Чем занимались?
– спросил Алешка, когда мы пришли домой.
– Отказом от корма.
– Живодеры!
– сказала мама с сердцем.
Я объяснил ей суть этого важного элемента дрессировки.
– Как интересно!
– воскликнула мама.
– Давайте попробуем.
– И она принесла из кухни сбереженную для Греты косточку. И положила ее под стол. Грета безумно обрадовалась. А я грозно скомандовал: «Грета, фу! Фу, Грета!» Но, похоже, она эту команду восприняла как «Фас!» и тут же схватила кость, не обращая ни малейшего внимания на мое грозное «фуканье». И самозабвенно стала ее обрабатывать, зажав передними лапами. И жмурясь от удовольствия.
– Здорово, - сказала мама, садясь в кресло.
– Умница! Я бы на ее месте поступила бы так же.
Но тут Алешка вдруг подошел к Грете, присел рядом и сказал укоризненно:
– Эх ты! Разве так можно?
– Грета оторвалась от кости, взглянула на него.
– Разве так хорошие овчарки поступают? Так плохо себя ведут только невоспитанные дворняжки.
Грета - удивительно - заметно смутилась, повиляла хвостом, положила на затылок уши.
Алешка демонстративно от нее отвернулся и добавил:
– Плохая собака.
Это уже было слишком. Грета встала, взяла кость, подошла к маме, вздохнула и положила кость ей на колени.
Мама растрогалась и обняла Грету за шею. А Лешка сказал:
– Сделай вид, что ты счастлива, погрызи немного и отдай ей.
– Я счастлива, - сказала мама, - но кость грызть не буду.
– Понарошку, - подсказал Алешка.
Мама послушно «погрызла кость» - Грета с интересом за ней наблюдала. А потом стала взволнованно поскуливать.
Мама вернула ей кость, и Гретка ушла с ней на кухню. Подальше от конкурентов.
Я же говорил - у Алешки какой-то свой язык для общения с животными. Мне так и кажется, что с птичками он чирикает, а со змеями шипит. Хорошо еще, что коров поблизости нет.
Я давал Грете команды на принятом языке: «Ко мне!», «Рядом!», «Сидеть!» Она их выполняла, но, в общем-то, без особого рвения. Так что приходилось их повторять все более строгим голосом. А у Алешки совсем по-другому. Никаких команд.
– Эй!
– скажет он.
– Ну-ка, иди ко мне, поболтаем.
– И Грета летит к нему, как к своей миске.
– Посидим?
– скажет Алешка. И Грета тут же садится напротив него и, склонив голову набок, внимательно его слушает.