Попасть в отбор, украсть проклятье
Шрифт:
Между прочим, в пятнадцать лет я мечтала быть на нее похожей. У меня даже плакат Ливрин на стене в комнате висел. Воображалось, что поступлю в академию и стану такой же, как она. Нет, не в смысле рыжей эйрой с репутацией красотки, которая разбивает мужские сердца своими острыми каблуками, а в смысле некроманткой, способной в одиночку уложить орду восставшей на кладбище нежити.
И вот я была готова поспорить на все восемь форинтов, которые была должна Клаусу, что вспыльчивая архимаг Кортес, узрев меня, нежить, в спальне своего любовника, сначала запустит развеивающим заклинанием, а потом будет спрашивать у ворона: какого арха?
– Тай, останься здесь, я разберусь, – меж тем бросил Ар, цапнул с пола свои подштанники и, впрыгнув в них, поспешил к двери.
Я осталась. Злая, раздосадованная и лихорадочно соображающая: куда спрятаться? Шкаф, который испокон веков был самым комфортабельным пристанищем любовников, в гостевой не водился. Только комод. Кровать, к моему глубокому сожалению, была такой, что забраться под нее могла разве что мышь, и то не слишком упитанная: короткие ножки заканчивались на расстоянии пары пальцев от пола, а дальше шел сплошной бортик. Да чтоб тебя!
Взгляд упал на портьеры. Но солнце било прямо в окно, и сомневаюсь, что при таком освещении мой силуэт останется незамеченным. А потом я увидела свой чемодан! То, как я оказалась в нем, - отдельная история, вспоминать которую моглось, но жутко не хотелось. Ибо стыдно. Но я запихнула себя в это желтое недоразумение ровно в тот момент, когда дверь бухнула о стену и рядом раздалось гневное:
– Я примчалась к тебе, как только узнала о случившемся. Думала, что ты при смерти, беспокоилась…
– Для столь стремительных сборов у тебя замечательная прическа из салона и безукоризненный туалет, – холодом в голосе ворона можно было заморозить небольшое анклавное государство цвергов, которое граничило на юге с песчаными пустынями империи.
– Не пытайся за язвительностью спрятать девку, с которой провел ночь! Я чувствую на тебе ее запах!
Меня, сидевшую в чемодане рядом со входом, эти слова задели. Неужели от меня так разит? Даже повела носом, что бы проверить, и только потом вспомнила, что ничего не чувствую.
– Мы расстались, так что твоя сцена ревности слегка запоздала. Я волен проводить и ночи, и дни, и даже всю оставшуюся жизнь с тем, с кем мне заблагорассудится… - он оборвал сам себя удивленно.
Видимо, вошел в спальню и увидел, что оная – пуста.
Мне же, свернувшейся в чемодане, как цыпленок в яйце, только и оставалось, что внимать беседе. Ну, и обдумывать услышанное. Судя по всему, выходило, что бывшая любовница решила: покушение – отличный предлог, чтобы восстановить отношения. Ничем не хуже, чем случайная встреча в ресторане или на скачках… или где там еще аристократам принято как бы невзначай вталкиваться? Вот только она не ожидала, что Ар будет не один, и в срочном порядке решила разыграть ревность.
Кортес меж тем воспользовалась паузой:
– Расстались? Что за вздор? – звуки шагов и провокационно мурлычущее: – Это были лишь временные разногласия. Я изменила тебе с Робом, ты сегодня отомстил мне. Теперь мы квиты, – в ее голосе послышалось тщательно скрываемое раздражение. ? когда она произнесла следующую фразу – ещё и превосходство: – К тому же только я могу выносить твой огонь. Выносить не одну ночь, а месяцы. Так что мне даже жаль ту, которая сегодня делила с тобой ложе. Сколько недель, а может и лет (если она не маг) теперь этой бедняжке придется поправлять свое здоровье…
От сочувствия Кортес разило фальшью сильнее, чем трупной вонью от полуразложившегося покойника.
– ? чтобы ты меня не забывал впредь, я оставлю на твоих губах и руках воспоминание… – и женский вздох сменился шуршанием сминаемой ткани.
Мое воображение тут же нарисовало картину, как ворон целует огненно-рыжую красавицу, которая будто ступила из плаката, висевшего в моей комнате, прямиком в спальню Ара. А ведь недавно этот негодяй проделал сей милый трюк, придуманный природой, чтобы остановить разговор, когда слова уже не нужны, со мной. Четверть часа назад. Причем в постели. Неужели представлял, что делит ложе с Лив?
От исключительно женской обиды я рефлекторно вскинула голову, которая тут же стукнулась о стенку чемодана. Желтый монстр лежал рядом с кроватью, нашпигованный мной, и не выдержал удара судьбы в лице (точнее – неразумной головушке) одной зомби. Замок щелкнул, крышка откинулась, и миру явилась собственно я.
– Здрасти! – выдала первое пришедшее на ум и восстала из чемодана, как стригой из гроба. Правда, не столь эпично, но произвела тот же эффект, как выяснилось, на совершенно не целующихся ворона и Лив. О последнем свидетельствовало хотя бы то, что прикасаться губами к губам, стоя на расстоянии вытянутой руки, слегка проблематично.
Мое появление произошло ровно в тот момент, когда ворону, как я поняла, предложили лицезреть женские прелести без парчовых излишеств платья. Впрочем, как и льняных, и хлопковых… Вообще – без любых. На бывшей любовнице ворона ныне обретались только ожерелье и туфли. Парчовое платье рыжеволосой (кстати, не такой уж и красавицы: магографии ей безбожно льстили!) лежало у ее ног, и она готовилась перешагнуть через него.
Сам же Ар стоял, скрестив руки на груди и ничуть не смущаясь своего почти обнаженного вида. И, судя по выражению его лица, готовился к чему угодно: убивать каменных троллей, истреблять ренегатов оптом и в розницу, сражаться с полчищами чудовищ – но никак не целовать бывшую любовницу.
Впрочем, Тишина после моего появления продлилась долю мига. Кортес все же не зря считалась одной из лучших охотниц: сплести смертельный аркан она смогла за долю секунды. В меня полетела огненная плеть.
Да чтоб тебя! Такого резвого старта с места, по–моему, не ожидал никто: ни ворон, бросивший наперерез аркану пульсар, ни Кортес, пополнившая свой послужной список эпизодом промаха с трех шагов, ни я, прыгнувшая на такую высоту, что оказалась на люстре. Оказалась сразу вся. Целиком.
Зависла на плафоне на манер летучей мыши вверх тормашками, так что моя юбка превратилась в своеобразный абажур для головы, а руки и ноги обхватили ажурный светильник. Дорогой, к слову, такой, старинный, где в гнездах были магические фонарики. Не то что у нас дома: дешевые и порою чадящие газовые рожки, которым и магия-то для работы не нужна, только пара медек в городскую казну. Правда, и свет от них был не столь ровным и ярким.