Попасться на крючок
Шрифт:
Боже. Непослушный орган чуть не вырвался из её груди, когда он вошёл в «Кросс и Дочери», она была так рада его видеть.
Глупая. Такая наивная и глупая.
Бери свою сумку и уходи.
Просто уходи.
Его поцелуй только усугубил бы боль в десять раз. Она держала прощальный поцелуй в заднем кармане в качестве последнего средства, зная, что это сломит любую защиту, которую он выстроил за последние пять дней, но сейчас… сейчас она не хотела прибегать к последним средствам. Она хотела найти тёмное место, забраться в него
Часть её понимала, что это несправедливо. Если Фокс не хочет отношений, она должна уважать это, быть большой девочкой и желать ему добра. В конце концов, она знала о его закоренелом холостяцком статусе с самого начала. Это не было новостью. Но скажите это её сердцу.
Ханна отпёрла дверь и вошла внутрь, щелкая каблуками по квартире, Фокс медленно вошёл следом за ней. Запах его душа всё ещё витал в воздухе, и она вдохнула его, направляясь в спальню, где оставила свой чемодан собранным и готовым к отъезду, какое-то шестое чувство подсказывало ей, что подготовиться — это разумно. Однако она надеялась распаковать его завтра. Чтобы остаться в Вестпорте. Что он не позволит ей уехать, не разобравшись в их отношениях.
Как обычно, она включила розовую гималайскую солевую лампу, отказавшись от верхнего света, и залила тёмную комнату румяным светом. Подняв чемодан на кровать и расстегнув его, она достала пару хлопковых трусиков, джинсы и футболку с Джонни Кэшем. Положила наряд на кровать и пошла закрыть дверь гостевой комнаты, чтобы переодеться. Но остановилась, увидев, что в дверях стоит Фокс, очерченный розовым, и смотрит на неё, уперев предплечье в косяк, с измученным выражением лица.
— Мне нужно переодеться.
Он не двигался.
Разочарованная им, всем, она подошла и толкнула его в центр груди, пытаясь вывести из комнаты, её раздражение только усилилось, когда его крепкое рыбацкое тело не сдвинулось ни на дюйм. — Дай мне переодеться, чтобы я могла уйти.
— Я не хочу, чтобы ты уходила вот так.
— Мы не всегда получаем то, что хотим.
И всё же он оставался на месте, скрежеща своей квадратной челюстью словно разламывал стекло.
И с неё было достаточно.
Ханна не могла вспомнить ни одного случая в своей жизни, когда бы ей так сильно хотелось наброситься на него. По своей природе она не была жестокой. Она была помощницей. Посредником. Решателем. Он не хотел, чтобы она оставалась, но и не позволял ей переодеться, чтобы она могла уйти? Кем, черт возьми, он себя возомнил? Её руки чесались от желания толкнуть его снова. Сильнее. Но у неё было более эффективное оружие, и она училась у лучших, как им пользоваться. Конечно, в процессе она причинит себе боль, но, по крайней мере, у неё останется гордость.
Покажи ему, чего он лишится.
Вернувшись к кровати, она стянула через голову бирюзовое платье, получив огромное удовольствие от его дрожащего дыхания. Медленно сложив позаимствованную одежду, она слегка наклонилась вперёд, чтобы положить её в чемодан, и гортанное ругательство Фокса наполнило комнату.
— Господи, Ханна. Ты выглядишь чертовски сексуально.
Все её нервные окончания взорвались, как пробки от шампанского, когда его тепло материализовалось позади неё. Когда она выпрямилась и её голая спина прижалась к его груди, она могла сравнить
От боли в горле Ханне захотелось повернуться, уткнуться лицом в его грудь и умолять его не уходить от них. Она почти сделала это. Пока он не поднёс свой открытый рот к её уху и не прошептал: — Уже пора поцеловаться на прощание?
И её решимость показать ему, от чего он отказывается, возобновилась.
Мало того, ей захотелось разбить кувалдой его стены и уйти, пока дымятся обломки. Эти желания принадлежали незнакомке. С другой стороны, любовь и сердечные страдания, которые она пережила с этим мужчиной, тоже были чужими. Ничего из этого не было знакомо, и всё это причиняло боль, поэтому она потакала своим импульсам и разбиралась с последствиями позже. Это будет больно, несмотря ни на что, верно?
Ханна повернулась, и плавное движение её рук по его груди было нарушено измученным выражением его лица. Однако она быстро оправилась, крепко схватила его за воротник и повернула их, побуждая Фокса принять сидячее положение на краю кровати. Его жаждущие голубые глаза устремились везде, на её полные груди, рот, место между её ног, его руки брели вверх и вниз по бёдрам его джинсов, мышцы горла грубо работают.
— Только один поцелуй, — прошептала Ханна ему в губы. — Наш последний.
Он издал рваный звук, от которого у неё внутри всё сжалось. Ей захотелось обнять его, но боль заставила её остановиться. Преодолеть импульс.
Медленно, она облокотилась на его колени и села, двигаясь, пока не встретилась взглядом с доказательством того, чего он действительно хотел, с его жёсткой, щедрой длиной. И она прижалась к нему бёдрами, одновременно позволяя своему языку проникать в его рот, мягкие губы нежно извивались поверх твёрдых, его щетина касалась её подбородка. В тот самый момент, когда темп начал нарастать, его руки обхватили её ягодицы, притягивая ближе и ближе, Ханна отстранила свой рот, и они оба неровно задышали.
Кулак Фокса запутался в её волосах, его бедра двигались под ней. — Ты раздевалась для меня не только для того, чтобы тебя поцеловали, Ханна.
Он прижал её нижнюю часть тела к своим коленям, проводя её киской по гребню своей эрекции, покачивая её раз, два, заставляя её громко хныкать. — О чём ещё т-ты думал?
Фокс издал болезненный смешок. — Что бы ты ни изображала, пожалуйста, прекрати это, — прорычал он, скрестив их лбы. — Просто будь моей Ханной.
Шип в её груди стал ещё глубже. — Я не твоя Ханна.
В его глазах зажегся свет собственничества, хотя и противоречивый. Как будто он знал, что утратил право называть её так, но ещё не был готов отказаться от притязаний на свою новизну. Ведь именно такой она была для него, верно? Новинкой. Временным развлечением. Как бы сильно она ни хотела быть другой, она получила тот же результат, что и все остальные.
Ничего особенного.
— Может быть, я хотя бы посеяла семя? — полушёпотом спросила она. — Может быть, однажды ты встретишь кого-то, и это не будет так страшно.