Попробуй меня разлюбить
Шрифт:
– Лечи близорукость. А лучше купи очки, потому что со зрением у тебя херово. Как и с наблюдательностью.
Азарин стирает со своей рожи улыбку и демонстративно сжимает-разжимает кулаки.
– Драться я с тобой не буду, – обозначаю сразу, потому что понимаю, куда все идет.
– Ссышь? Или я рожей не вышел?
– Не хочу тебе что-нибудь сломать. Случайно, – как бы между делом поясняю. Интонации намеренно выбираю такие, словно объясняю ребенку, что Земля круглая.
– Это мы еще посмотрим, – Тим подается вперед. Явно
– Пацаны, вы серьезно? – Дюша забывает про мяч. Подлетает к нам за секунды, расставляя руки в стороны. Будто он сможет помешать, наивный.
– Кайсаров, ты вечно нарываешься, – Азарин прищуривается, похрустывая шеей.
– Сходи пожалуйся мамочке, – предлагаю с улыбкой.
– Сучоныш!
Тим срывается с места. Дюша срабатывает как щит всего на пару секунд, время с ним не выиграешь. Азарин злится и именно поэтому теряет преимущество. Ярость не спутник победителя. К сожалению, это тоже эмоция. Но, если ты хочешь выиграть, голова должна оставаться холодной. Прямой расчет и никаких сантиментов.
Подсечка. Бросок. Соперник лежит на земле. Если сейчас пожестить, то можно вывернуть ему руку. Но я этого, конечно, не делаю. Просто отступаю.
– Я предупреждал, – протягиваю ладонь, чтобы помочь Тиму подняться.
Он все еще бесится, но помощь мою принимает. Резко подтягиваю его вверх. Можно сказать, что примирительное рукопожатие состоялось.
Снова убираю руки в карманы, наблюдая за тем, как Азарин отряхивает свои штаны от пыли.
– Так, значит, Катька побоку? – не унимается. – Я правильно понимаю?
– Именно. Абсолютно безразлична.
– Ладно. Просто она про тебя спрашивала, я и подумал…
Она про меня спрашивала? Когда? Что он ей ответил? Вопросов в голове миллион. Но проявить сейчас любопытство равно подтвердить Азаринскую догадку. Поэтому не реагирую.
– Даже не спросишь, что именно спрашивала?
– Мне это не интересно. Королев перешел две сотни, он сегодня выиграл, – киваю на Андрея, который вернулся набивать мяч.
С этими словами иду к себе и, будто по насмешке судьбы, наталкиваюсь на Катю. Сначала я слышу громкий всхлип, словно кто-то плачет или вот-вот расплачется. Бегло осматриваю пространство. Звук идет из-под лестницы. Делаю пару шагов и вот теперь – вижу Катю.
Она сидит на полу, подтянув колени к груди.
В голове проносится сотня предположений в секунду. Что у нее произошло? Ее кто-то обидел? И куда смотрел ее тупоголовый брат? Вместо того чтобы выяснять отношения со мной, мог бы заняться чем-то куда более полезным. Не давать сестру в обиду, к примеру.
– Что случилось?
Присаживаюсь на корточки рядом с ней.
Катя шмыгает носом. Медлит. Смотрит на меня не сразу, видимо, решает, стою ли я сегодня вообще ее внимания. Ну или просто не хочет, чтобы ее видели заплаканной.
– Эй, – поддеваю ее ладонь. – Это какая-то тайна? Тебя кто-то обидел? Ты поранилась?
Сыплю догадками, потому что совсем не понимаю, что с ней происходит.
Смотреть на нее вот такую не могу, внутри все огнем горит. Пройти мимо, не могу тем более.
– Нет, – опять всхлипывает. – Котенка сбили, – выговаривает на вдохе и снова начинает рыдать. Теперь еще громче.
– Какого котенка? – как баран на нее пялюсь.
Катя бросает на меня полный отчаяния взгляд и закусывает губу. Мне почему-то очень в этот момент хочется ее обнять. Может, потому, что она выглядит несчастной?
– Нашего. Он два дня назад из дома сбежал. Лидочка упустила. А сегодня папа его на дороге возле поселка нашел. Мерт… – глотает окончание и взрывается новой волной слез. – Он совсем маленький, мне его прямо перед новым учебным годом подарили. Ну вот как его можно было сбить?
Сглатываю вставший в горле ком. Триггерит.
Буквально на секунды выбивает из реальности. Я так четко слышу выстрел и скулеж своей собаки. Пьяный смех отца. Стоп!
Смаргиваю. Смотрю на Катю и заземляюсь. На удивление ее присутствие помогает сделать это без колебаний. Отбросить воспоминания, не думать.
– Пойдем, – тяну к ней руки. Дотрагиваюсь. Наверное, впервые за все время, что мы знакомы, прикасаюсь к ней не вскользь. Прижимаю ладони к подрагивающим плечам и аккуратно подтаскиваю Катю вверх.
– Куда? – она смотрит на меня во все глаза.
Они у нее красивые, несмотря на то, что заплаканные. Ресницы слиплись и теперь обрамляют глаза не пушистым веером, а, скорее, колючей елочкой.
– Съездим в одно место. Только куртку возьми.
– Я не хочу никуда ехать.
Катя отступает, а мои ладони соскальзывают с ее плеч. Тут же прячу их в карманы. Я начинаю переходить черту, что сам же нарисовал между нами.
– Это займет час, – не настаиваю, но и просто уйти сейчас не смогу.
Мы стоим друг напротив друга. Я продолжаю пожирать Катю взглядом, а потом теряю над собой контроль и касаюсь большим пальцем ее щеки. Вытираю слезинки. Замираю.
Мои пальцы все еще прикасаются к ее лицу. Катя тоже не шевелится, только губы приоткрывает. Смотрит.
Визуальный контакт меня сжирает. Я чувствую, как удары моего сердца становятся более быстрыми. Сглатываю.
– Вместо того чтобы плакать, – говорю шепотом, – ты сможешь сделать доброе дело.
На секунду представляю, как выгляжу со стороны. Идиотом, наверное.
Катя всхлипывает, но часто кивает.
– Я тогда вызываю водителя? – смотрю куда-то за свою спину.
– Да.
Достаю телефон и набираю номер Славы. Он и так должен был уже за мной выехать, пусть поторопится.
– Тогда бери куртку, я тебя внизу подожду, хорошо?
– Нет, – Катя хватает мою руку, не позволяя сдвинуться с места. – Пойдем со мной. Ладно? Я быстро.