Шрифт:
Абонент не отвечает…
— Малыш, мне надо уехать на пару дней.
— Куда? — безразлично спросила она, стоя спиной к мужу у кухонной плиты.
— В командировку.
— А… — И она ловко перевернула мясо.
— Ты будешь скучать?
— Ну конечно! Тебе бифштекс с кровью или просто хорошо прожаренный?
— Мне все равно.
— Нет, ты должен сказать мне: как пожарить мясо?
— Неужели это так важно?
— Ну конечно!
— А моя командировка тебя не волнует?
— Волнует, конечно. — Она улыбнулась. —
— Да, конечно. Все будет хорошо.
— Так как пожарить мясо?
— С кровью.
— А раньше ты любил хорошо прожаренный бифштекс!
— Инна…
— Что?
— Посмотри же на меня, наконец!
— Погоди. Если ты хочешь мясо с кровью…
— Я хочу, чтобы ты на меня посмотрела. Хочу увидеть твои глаза.
Она аккуратно положила на разделочный столик тефлоновую лопаточку и с улыбкой повернулась к мужу:
— Дорогой, что случилось?
«Папа, мама, я — счастливая семья». «Дорогой», «дорогая», хорошая трехкомнатная квартира в престижном районе Москвы, просторный загородный дом, престижная иномарка, элитная гимназия, в которой учится их единственная дочь, по будням у нее фитнес, у него теннис, по выходным у обоих боулинг, оба не прочь покататься на горных лыжах… Она, разумеется, не работает. Потому что у нее ребенок, фитнес и горные лыжи. Отпуск у него разбит на части: неделя в Швейцарии, десять дней на море, Новый год за границей — в Лапландии или Таллине, а может, и на островах, на берегу океана, смотря по обстоятельствам. Деньги есть. Сколько? Об этом не принято спрашивать. Откуда? Он работает.
О таких и снимают рекламные ролики. Двое взрослых и ребенок, «мама, папа я — счастливая семья», стройные, загорелые, белозубые, ясноглазые, без жилищных и материальных проблем, и все это благодаря зубной пасте, йогурту или крему, которые они пьют-едят-мажут. Они из другой жизни. Они — инопланетяне. Когда они выходят из своей престижной иномарки, стройные, загорелые, белозубые, ясноглазые, чтобы пополнить запасы волшебного йогурта или крема, кажется, что это мираж. Минута-другая — и они исчезают за стеклянными дверями супермаркета. Хочется пойти следом и подсмотреть: а что они кладут в корзину для покупок? Что надо выпить-съесть-намазать, чтобы выглядеть также? И быть такими же счастливыми? Стройными, загорелыми, белозубыми, ясноглазыми? А как же хочется-то! Господи-и-и, как хочется!
Поэтому и:
— Дорогой, что случилось?
Ничего не должно случиться. Потому что он работает. Он — идеал мужчины. Не пьет, не курит, занимается спортом, любит жену и дочь. Кажется, что так не бывает, что это из другой жизни. Что такие мужчины вымерли, как мамонты, в ледниковый период женской эмансипации, уступив все права, какие только есть. Право на труд, право занимать руководящие должности, право водить машину и право материться. Потому что тот, кто работает от зари до зари, занимает руководящие должности и водит машину, не всегда в состоянии справиться со своими эмоциями. Порой надо выражаться коротко и ясно, потому что решения принимаются мгновенно. И надо, чтобы тебя поняли. Мгновенно. Это не люди изменились, это жизнь изменилась. Они же просто экономят силы и время.
Она не такая. Не матерится. Из спиртных напитков только сухое вино, не больше двух бокалов, не чаще двух раз в неделю. Даже не курит. Речь у нее плавная и неторопливая. Она — воплощенная женственность. Блондинка с голубыми глазами. Она не работает и не водит машину. Хотя могла бы. У нее есть водительские права, а одно время было и желание. Но он ее от всего оберегает. Они женаты четырнадцать лет. И вот:
— Дорогой, что случилось?
— Ничего. Ровным счетом ничего.
— Тогда почему такой тон?
— Я просто соскучился.
— Ах, соскучился! — Она лукаво улыбается. — Погоди, Бельчонок уснет…
И вновь поворачивается к плите. Ей надо накормить мужа, который пришел с работы. Это ее долг, и она справляется с этим отлично. Квартиру убирает домработница, которая приходит дважды в неделю, она же гладит постельное белье — обязанность, которую большинство женщин, а особенно работающих, ненавидят. Но ребенком Инна занимается сама. И готовит тоже сама. Ей нравится подолгу выбирать продукты на рынке и в магазине, нравится возиться на кухне, варить, тушить, поджаривать, взбивать…
Он понимает, что изменить ничего нельзя. Он сам сделал ее такой за четырнадцать лет совместной жизни. Сделал все, что мог, никто не смог бы сделать для нее больше. И меньше. Потому что она абсолютно не самостоятельна. Она — его тень. У нее его фамилия, его ребенок, его квартира и его кредитная карта, которой оплачиваются покупки и услуги. Он сам снимает показания со счетчиков электроэнергии, горячей и холодной воды, сам рассчитывается с консьержкой, домработницей и сторожем, который присматривает за их загородным домом. Сам вносит плату за обучение дочери. И часто спрашивает в шутку любимую жену:
— Что будет, если со мной вдруг что-нибудь случится? Сколько дней ты сможешь прожить? Пока в холодильнике не кончатся продукты?
— Не преувеличивай, дорогой, — она надувает пухлые губки, похожие на лепестки розы, — в магазин за продуктами хожу я.
— Это твоя единственная обязанность. Не считая обязанностей по дому. Месяц без меня продержишься?
— Меся-а-ац… — тянет она. Ей все это кажется забавной игрой. Игрой под названием «Что будет, если его не будет?». — Какой ты смешной! Господи, что может случиться за месяц?
— Ничего, кроме того, что ты узнаешь наконец, как зовут консьержку и где оплачивают счета за квартиру. Во сколько обходится содержание загородного дома, у кого можно занять денег…
— Занять? Господи, какой ты смешной! У меня же твоя кредитная карта!
— Да, с таким спасательным жилетом можно долго держаться на плаву. Но ведь всякое может случиться. А что ты будешь делать без кредитной карты?
— Что я буду делать без… Господи, какой ты смешной!
— Инна, ты абсолютно несамостоятельна.