Попрыгун
Шрифт:
– Давай вместе! – крикнул я и открыл свой вход в Перекресток. – Смотри, куда нам надо!
Но Кевин, даже видя путь, не мог преодолеть барьер. Он сделал несколько бесплодных попыток, а потом упал на землю, в ярости колотя землю.
– Уходи! – с неожиданной злобой рявкнул он. – Оставь меня! Ни к чему еще тебе гибнуть на этой проклятой планете!
– Отдохни! – крикнул я в ответ, потому что за грохотом падающих болидов различить наши слова было проблематично. – Отдохни пару минут, а потом мы снова попробуем!
– Ты не понимаешь! Я не могу пройти! –
Очередной метеорит врезался в остатки несчастной пирамиды, подняв вверх столб пыли. Ураганный ветер от удара засыпал нас мелкими осколками и песком. Кашляя и чихая, мы, спотыкаясь, убрались за стену, туда, где, минуя длинный коридор можно было снова попасть в наши камеры. Здесь было темно, но мне уже не требовалось яркого света. Я пальцем нарисовал на песке линию и открыл портал.
– Кевин, – взмолился я. – Вот Перекресток. Попробуй еще!
Кевин встал и уставился в открывшееся чрево портала. Потом сделал неуверенный шаг… и уперся в стену. Еще раз – и снова ноль. Еще… Еще…
– Я не могу, – прошептал он, опускаясь на землю. – Я разучился…
– Не может такого быть! – рявкнул я. – А ну, вставай! Давай вместе!
Но Кевин только устало отмахнулся и, привалившись к стене, закрыл глаза. Его посеревшее лицо было обреченно-спокойным. Я сел рядом и заплакал от злости, косясь на мутное марево открытого портала. Грохот стоял ужасающий. И сквозь этот грохот я услышал собачий лай.
– Ты слышишь? – равнодушно спросил Кевин. – Тут где-то собаки заперты. Надо бы их выпустить… Хотя зачем? Нам все равно крышка…
– Погоди, – неуверенно сказал я, поднимаясь, и размазывая по грязному лицу слезы. – Этот звук идет оттуда… Из Перекрестка….
В этот самый момент из портала прыгнула собака, а за ней и вторая. Я ничего не понимал. Это были псы Борегара, живые и здоровые, хотя их убили у нас на глазах! Следом за собаками в портале показались смазанные фигуры Борегара, Сони и Кристиана. Они на выдохе вывалились в Авалон и бросились к нам.
– О, Господи, – выдохнул я, – никогда бы не подумал, что буду так радоваться при виде Борегара!
Борегар лишь царственно кивнул и высунулся наружу, но тут же отпрянул, вытирая лицо от летевшего песка.
– Что тут, черт побери, происходит? – крикнул он, но я отмахнулся от него.
– Соня, нужно вытащить Кевина, – крикнул я. – Он тут временно недееспособен. Веди его, и уходим отсюда как можно скорее!
– Погоди, – схватил меня за руку Кристиан, – что тут произошло?
– Некогда объяснять! – крикнул я. Но Кристиан не отпускал мою руку.
– Что там? – настойчиво спросил он.
– Комета! А теперь ноги в руки и в портал!
Соню уговаривать не пришлось. Она схватила Кевина под руку, не обращая внимания на его наготу и, создав свой портал, втолкнула в него Кевина и исчезла сама. Портал мгновенно закрылся, так что я не знал, куда они отправились, но это явно была не Земля и не Перекресток, а также не осколочный мирок, с вечно хорошей погодой и мертвым морем. Борегар, с проклятиями колотя себя по пыльной одежде, тоже создал портал и исчез в нем вместе со своими псами. Кристиана же тянуло посмотреть, что происходит снаружи, и он кинулся к дыре в стене. Он высунулся наружу и тут же с ужасом отпрянул, рванув по коридору со всех сил. Разбежавшись, он, подняв руки над головой, прыгнул в открывшийся в полу портал, как пловец, крикнув мне на бегу:
– Уходи! Она падает!
Меня не надо было уговаривать. Я открыл портал в маленький мирок с голой степью и проскользил туда, успев услышать страшный грохот и ощутить, как подо мной вздыбился пол. Теряя сознание, я инстинктивно захлопнул портал, рухнув на сухую траву.
Последнее, что я увидел в Авалоне была яркая красная вспышка.
Часть третья
Крах Средиземья
– Дело серьезнее, чем мы думали, – мрачно произнес Ману, и его детский лобик прорезала взрослая морщина. Ивон хранила молчание и лишь тревожно оборачивалась на нашего третьего оппонента. Император-эльф по имени Фрэй отсутствовал. На его месте сидел седовласый старичок с лицом умудренного опытом китайского болванчика. Разрез глаз это сравнение вполне оправдывал.
После краха Авалона я отлеживался несколько дней, запершись в квартире, игнорируя многочисленные вызовы Борегара. Даже Соня, пробуравившая дырку в стене и явившаяся из портала в тот момент, когда я, в стельку пьяный элегантно блевал в унитаз, не смогла растормошить меня и вывести из вялой апатии. Мне уже ничего не хотелось: ни путешествий, ни наград, ни почестей. Перед глазами стояла рушащаяся пирамида, хищная пасть прыгуна, визжащие и разбегающиеся метаморфы и Кевин, задравший вверх хищную морду и воющий на луну. Точнее, на комету. И красная вспышка в финале, несущая смерть…
Я выполз из своей берлоги, мрачный и подавленный, с помятым лицом и в грязных джинсах. На мне была единственная чистая майка, сверху старая джинсовая куртка с дырой на левом локте, в руке пакет с пивом, на застиранном лице темные очки, совершенно неуместные в промозглое дождливое утро. На улице было пусто. Редкие прохожие короткими перебежками неслись к автобусной остановке, или прятались от стылого мелкого дождика в магазин, глазея сквозь стекло витрин на странного парня, сидевшего на мокрой скамейке с банкой пива в руках.
Мне было холодно. Мне было мокро и как-то неуютно. Нет ничего романтичного в том, чтобы торчать под дождем, пусть даже и в июне, на улице, задрав голову к серому небу. На стекла дымчатых очков падали капли, и я вздрагивал каждый раз, но не опускал голову и не снимал очки. Возвращаться в квартиру не хотелось, пусть даже там сухо, относительно тепло, а если будет холоднее, можно будет закрыть окна и включить электрокамин. В моей квартире их два. Один греет, второй создает иллюзию горящего пламени. Я не люблю чугунных радиаторов и очень радо тому, что прямо за моим окном стоит уличный фонарь. Он позволяет мне не зажигать в квартире электричество.