Попугай в пиджаке от Версаче
Шрифт:
Следующим был небольшой зеленый попугай, хозяйка которого нервно оглядывалась по сторонам и постоянно подкармливала своего питомца засахаренным миндалем.
– Так-так, – проговорил профессор, – мы немного перекормлены… на диету, на фруктовую диету!
– Профессор, – взволнованно проговорила дама, снова оглядевшись по сторонам и прижав руки к обширному бурно вздымающемуся бюсту, – его жизнь в ваших руках!
– Ну не преувеличивайте, мамочка, – Иван Васильевич потупился, – все не так уж плохо,
– Не в этом дело! – воскликнула хозяйка. – Муж грозится его зажарить!
– Гр-риль! – истошно завопил зеленый попугай. – Бар-рбекю!
– И что же я могу сделать с вашим мужем? – Профессор удивленно уставился на взволнованную даму. – Я же не психиатр! Я орнитолог!
– Ор-рнитолог! – тут же повторил попугай.
– Вот видите! – несчастным голосом проговорила хозяйка. – Он все повторяет! Абсолютно все! И у него отличная память!
– На то он и попугай… Так чего вы хотите?
– Дело в том, что он запоминает все то, что говорит муж, и потом повторяет это при гостях, а это иногда – коммерческая тайна! Муж страшно сердится и угрожает расправиться с ним…
– Зажар-рить! – проревел попугай голосом стареющего актера-трагика.
– М-да… – протянул Иван Васильевич, – проблема… Ну ладно, я постараюсь что-нибудь придумать.
Обходя приемную, профессор наконец дошел до Лолы с Перришоном.
Уставившись на Перришона сквозь круглые стекла очков, он привычно заквохтал:
– А это у нас ара, попугай ара… красавец, красавец, образцовое выращивание…
Перришон приосанился и радостно гаркнул:
– Р-рады стар-раться!
Иван Васильевич почесал шейку попугая и повернулся к хозяйке:
– На что жалуемся, мамочка? Выглядит он у вас очень хорошо!
– Он в последнее время стал очень грубо выражаться, – горестно потупившись, сообщила Лола.
– Матерится, что ли?
– Да нет, до этого пока не дошло, но вообще грубит…
Словно для того, чтобы подтвердить слова хозяйки, Перришон склонил голову набок, неодобрительно посмотрел на профессора и глубокомысленно изрек:
– Дур-рак! Стар-рый дур-рак!
Профессор обиженно отстранился, снял очки, протер их полой халата и после небольшой паузы проговорил:
– Да, действительно, грубит… самое главное, ерунду какую-то говорит, полную бессмыслицу…
Попугай надулся, выпучил глаза, сделавшись удивительно похожим на артиста Хазанова, и проорал на всю приемную:
– Пр-рофессор-р кр-ретин!
Иван Васильевич снова надел очки, внимательно посмотрел на Перришона и произнес:
– Серьезный случай! Боюсь, что ваш красавец перенес в детстве тяжелую психическую травму… или не в детстве. Но отчаиваться не нужно, мы будем с ним работать, и давайте надеяться на положительный результат. Во всяком случае,
Обойдя всех пациентов, профессор вернулся в кабинет и продолжил прием.
Лола достала было из сумочки новый детектив Мымриной, который все никак не могла дочитать, но в это время в приемную влетела худая энергичная коротко стриженная брюнетка прилично за сорок.
Если бы дама не была так худа, ее появление можно было бы сравнить с появлением шаровой молнии – так она была заряжена каким-то живым электричеством. Воздух в комнате стал чуть слышно потрескивать, и Лола почувствовала, что волосы у нее на голове наэлектризовались и встали дыбом.
По этой характерной особенности она даже быстрее, чем по внешности, узнала свою старинную знакомую Аглаю Михайловну Плюсс, околотеатральную особу, с которой она встречалась еще в Театральном институте и позже, в маленьком театре, где Лола работала несколько лет назад.
– Аглая! – окликнула Лола знакомую. – Аглая Михайловна!
Электрическая дама резко развернулась, узнала Лолу и кинулась к ней в объятия.
– Оленька, золотко! – восклицала она в своей преувеличенно темпераментной манере. – Сколько же я тебя не видела? Сто лет, наверное!
Лола, которая давно отвыкла от своего настоящего имени, чуть отстранилась, поправила сбившуюся прическу и проговорила:
– Ну не стоит преувеличивать, не виделись мы с вами только три года… А что вы здесь делаете? – Она имела в виду, что Аглая пришла к профессору-орнитологу без птицы.
– Да так, по делам, – отмахнулась Аглая. – А ты-то чем занимаешься? – Она окинула быстрым внимательным взглядом дорогой Лолин костюм, свежее ухоженное лицо. – Давно тебя нигде не видно, ни на сцене, ни на экране…
– Да так, кое-какие дела, – отмахнулась в свою очередь Лола. – А вы где сейчас работаете?
– На телевидении, – гордо сообщила Аглая, – занимаюсь кастингом…
Лола почувствовала легкий укол в области сердца.
Телевидение! Кастинг! Какие волшебные слова! Что бы там ни говорил Леня, только в этом мире, в сияющем мире кино и телевидения, Лола могла бы чувствовать себя по-настоящему счастливой! Только там она могла бы дышать полной грудью, вдыхая живительный, будоражащий воздух славы…
Словно прочитав Лолины мысли, почувствовав ее волнение, Аглая Михайловна слегка отстранилась от Лолы, по-птичьи склонила голову набок (не зря все-таки она пришла к орнитологу), оглядела старую знакомую круглым выпуклым глазом и задумчиво проговорила:
– А что… в этом что-то есть… может быть, это именно то, что надо… нет, определенно, это наш случай…
На несколько секунд замолчав, она вдруг сложила руки и решительно проговорила:
– Олечка, детка, вы ничем не заняты завтра?