Попутчица. Книга II
Шрифт:
Но в тот день, второй день рождения Риммы, до этого было далеко, и, обнимая отца крепко-крепко, я думала, что если буду вести себя так, как он просит, его любовь ко мне никогда не иссякнет. Любовь – такая ненадежная штука, но со старших классов, оставаясь с Ромой, я усиленно пыталась доказать себе и другим, что это не так.
Боже, да по мне можно учебник писать. Я же находка для психолога – хорошо еще, если не для психиатра…
– А в целом поздравлений много получила? – спросила мама, почувствовав, что пауза затянулась.
–
– Кто же? – поинтересовалась Римма, и фраза прозвучала на полтона громче, чем все остальные произнесенные с тех пор, как она переступила порог этой квартиры.
– Помнишь Октябрину?
– Та болтливая старушка, с которой ты подружилась!
– Какая старушка? – почти хором удивились мама и Рома.
– Да из тура… – начала я.
– С ней было не заскучать! – вспомнила Римма, вроде бы оживившись. – Песни за столом пела, все время что-то комментировала… и с Мартой у них прямо полная гармония сложилась, они сидели вместе в автобусе и потом телефонами обменялись.
– Было дело, – подтвердила я.
– Надо же, как мило! И вы общаетесь? – заинтересовалась мама.
– Вот во второй раз пообщались. Надеюсь, не в последний.
– Да-а уж, наконец наша Марта нашла интересного, по-настоящему равного себе собеседника, и он старше нее… на сколько, лет на пятьдесят?
– Ой, все, – шутливо отмахнулась я.
– Мы ушли от темы о Мартиных достоинствах, – ни с того ни с сего влез Рома.
– Я разрешаю опустить ее и спокойно доедать курицу. Комплиментов я наслушалась на год вперед.
– Нет-нет, я все-таки скажу. Твоя сестра спросила, покорила ли ты меня с первого взгляда. – Он проникновенно глянул на меня, повернувшись всем корпусом, так, будто кроме нас за столом никого не было. – В какой-то мере, конечно, да. Но важнее то, что это чувство не было мимолетным, стало взаимным, сохранилось до сих пор и, надеюсь, продлится всю нашу жизнь. Марта, я хочу спросить тебя…
О-оу.
Я сглотнула, понимая, что сейчас произойдет. Можно срочно отвлечь Рому на что-нибудь, вызвав недоумение мамы с Риммой и сбив его с толку, и усиленно отвлекать весь вечер, после которого притвориться, что смертельно устала, и завалиться спать. А можно принять неизбежное. Не сегодня, так завтра, не завтра, так через месяц – он все равно это скажет, а мне придется отвечать.
Казалось бы, я уже все поняла, но в момент, когда Рома встал на одно колено у стола и вытащил из кармана брюк бархатную коробочку, по телу пробежали мурашки. Не приятные, а скорее такие, которые пробегают, если в фильме ужасов вдруг скрипнет дверь.
– Марта, ты выйдешь за меня замуж?
– Господи! Я прослезилась! – воскликнула мама, энергично обмахиваясь, будто ей стало нестерпимо жарко.
Римма молча сверлила взглядом кольцо – золотое, с маленькими камешками, вроде фианитами, и камнем побольше в центре. Вспоминала о том, как получила предложение сама и что из этого вышло?
Я решительно обрубила мысль о Паше.
(«Будь, пожалуйста, счастлива»).
Обрубила и внезапно пришедшую мысль об отце. Как он, мужчина на десять лет старше, делал предложение моей красавице маме, за которой вились поклонники? А как это было с другой женщиной, на которой он женат сейчас?
– Ты мне что-нибудь скажешь? – В голосе Ромы, вроде бы безупречно ровном, все же звенело напряжение.
Странно, когда задал, возможно, главный вопрос в своей жизни, а девушка молчит.
Если соглашусь, то дальше все предрешено. Гармоничная семья. То, что мы обсуждали, к чему вроде бы стремились. Тогда почему язык слушается с таким трудом, когда я произношу: «Да, конечно»?
– Это «да» на «Ты мне что-нибудь скажешь?» или на мое предложение?
Я облизнула пересохшие губы. Надо же, как непросто оказалось. А ведь я знала, что рано или поздно Рома сделает это вот так, торжественно, как положено. Но, наверное, я не люблю весь этот пафос.
– «Да» – на обе фразы, – вздохнула я. – Я…
Я так и не смогла выговорить «согласна», но этого никто не заметил, потому что меня перебила восторженная мама:
– Вау, вау, моя дочка только что помолвилась! Иди-ка сюда, и ты, будущий зять, мы сделаем праздничное селфи! Вдвойне праздничное!
– Подождите, сейчас я хоть кольцо на нее надену!
Несколько секунд – и на моем пальце появляется аккуратное золотое украшение. С французским маникюром, при абсолютном отсутствии других колец и браслетов оно смотрится непривычно и нарядно. Блестит. Я выставляю руку вперед, оценивая вид, и мама поспешно делает кадр с телефона на память.
– Поздравляю, сестра. – Римма смотрит на меня и улыбается, но глаза остаются грустными. – Поздравляю вас обоих.
***
– Я уже думал, ты откажешься. Такая театральная пауза повисла. Еще немножко, и твоя мама вместо тебя ответила бы.
Вечер, чрезмерно восторженный и бурный, наконец подошел к концу, мы убрали со стола, Рома перемыл посуду, а теперь свет в спальне был погашен, будильник заведен, и я почти привыкла к инородному предмету на своей руке.
– Я была ошеломлена.
– Неужели не догадывалась? Я думал, что выдал себя с потрохами, слишком сильно волновался.
– В какой-то момент я заподозрила, но потом отвлеклась, если честно. Очень насыщенный был день.
– Ты рада?
Такой наивный – и такой уместный вопрос.
«Ты счастлива?.. Можешь уже не отвечать».
– Конечно.
– Кольцо правда понравилось?
– Оно прекрасно.
– Прости, что отказался поздравлять тебя наедине. Мне показалось, так будет правильнее.