Попытка говорить 1. Человек дороги
Шрифт:
– Чего-чего? Вы покромсали мне иммунную систему?!
Айс хмыкнул.
– Не "мы", а Сьолвэн. У меня на такое квалификации не хватит. Это раз. Во-вторых, не "покромсала", а реформировала. Причём с умом и в лучшую сторону. Говоря метафорически: зачем тебе нужно многочисленное народное ополчение, когда в твоём распоряжении малая по размеру, но зато высокопрофессиональная армия и отлично налаженная разведка?
– То есть при переделке учли, что я маг, расширили возможности сознательного контроля над внутриклеточными процессами и сократили наиболее затратные иммунные реакции?
– Наиболее параноидальные тоже. Так что можешь забыть слово "аллергия".
– Да вроде
– Мало ли. О! – вспомнил Айс и бледно ухмыльнулся. – А ещё пищеварение. Теперь ты при необходимости можешь жевать опилки, запивая их нефтью.
Меня передёрнуло.
– Только при необходимости!
– Я так и сказал. Пищеварение стало чуть более затратным, зато и более быстрым. Причём усваиваться будет любая органика. Ну, почти любая. Некоторые субстанции всё же лучше не глотать. Но о таком понятии, как "незаменимые аминокислоты" или "витамины", тоже забудь. Теперь твой организм может синтезировать всё.
– Замечательно.
– И не говори. Ах да, ещё маленький штришок: при должном уходе твой замечательный новый организм не будет стареть. Не предусмотрена в нём такая функция.
– А что входит в понятие "должный уход"?
– Это я объясню в деталях чуть позже. Но если сформулировать в самом общем виде, то тебе не следует снижать снабжение тела преобразованной магией. Пока плотность эшидостаточна, ты будешь жить и здравствовать. А если она снизится, ничего хорошего из этого не выйдет.
– Плотность должна быть такой, как сейчас?
– Не обязательно. Можно повысить её в несколько раз, даже в десятки раз, чего раньше твоё тело не выдержало бы. Учитывая профиль твоих магических способностей, мы немного облегчили преобразование в эшиэнергий Мрака. Впрочем, другие виды энергий тоже вполне доступны для преобразования… но это лучше прочувствовать на опыте. Давай, вставай! Хватит уже валяться!
Я решил, что действительно залежался в "родильном бассейне" и попробовал встать. Но не рассчитал усилия и скорее выпрыгнул из него – в облаке брызг, с переворотом. Если бы власть Айса над воздухом была чуть похуже, а реакция не так остра, я вымочил бы его вязким солоноватым раствором с ног до головы. А так туча брызг попросту скатилась обратно в "родильный бассейн", направляемая полупрозрачными ладонями уплотнившегося воздуха. Я увидел их достаточно чётко… и лишь тогда осознал, что с обычным моим зрением непринуждённо слился взгляд в Глубину до первой вуали. Легчайшая, почти бессознательная фокусировка – и вот уже я заглядываю за третью вуаль. Это оказалось так же просто и естественно, как удерживать равновесие при ходьбе.
Тридцать лет! За целых тридцать лет я так и не научился совмещать магическое зрение с обычным! Приходилось переключаться. А теперь – пожалуйста.
Меж тем ощущение влаги на коже показалось мне не то, чтобы неприятным, но слишком острым для того, чтобы спокойно его терпеть. И мой организм преподнёс мне новый сюрприз. По коже и под ней пробежала волна чуть щекочущей "электрической" силы. И раствор, близкий по своему составу к физиологическому, за какую-то секунду… впитался в высохшую кожу.
– Ого!
Айс лукаво усмехнулся.
– Что, добрался до внедрённых рефлексов? Так держать! Давай, одевайся. Пробежимся на пару по окрестностям. Я хочу кое-что тебе показать… ну и попутно научить кое-чему.
Рядом с моим "родильным бассейном" лежала стопка простой одежды. Эластичные трусы, по фасону похожие на плавки, свободные шорты, распашная рубаха-безрукавка и обувь, похожая на носки с приклеенной снаружи гибкой стелькой. Вся одежда показалась мне сделанной из какой-то разновидности шёлка, тонкой, прочной и лёгкой. Расцветкой своей она сливалась с листвой джунглей, только бельё и обувь были тёмно-серыми. Да ещё на груди напротив сердца радужно переливался небольшой, сантиметра два в диаметре, диск.
Кстати, Айс, как я заметил, носил в точности то же самое, что и я. Только его диск был голубым с фиолетовой волной, а мой живо напоминал чёрный перламутр.
– Знаки отличия магов, – пояснил друг, заметив мой интерес. – Попрыгали!
И мы действительно попрыгали.
"Родильные бассейны" находились не на земле, как можно было подумать. Громады незнакомых мне деревьев переплетали ветви в полутора десятках метров от твёрдой земли, образуя что-то наподобие помостов и дорожек; утолщения этих ветвей, наверняка возникшие не случайно, как раз и образовывали разного размера чаши "бассейнов". Я лежал в среднем, два метра на метр – но в хозяйстве у Сьолвэн попадались "родильные бассейны" вдвое и втрое большие. Причём пустовали немногие. Но времени на вдумчивое изучение странных существ, плававших в них, Айс мне не дал. Он с места взял такой темп, что мне пришлось сосредоточиться на одном: не отстать.
Выданные носки а-ля мокасины отлично держались и на шероховатых, и на гладких участках коры, даже не думая скользить. Я почуял в них особую, близкую к природным свойствам предметов магию. Успел вспомнить про зелёные эльфийские сапоги Дилвиша Проклятого…
И окончательно забыл обо всём, кроме бега.
Тропа, которой держался Айс, виляла влево и право, вверх и вниз. Да и была ли вообще какая-то тропа? Мой друг перескакивал с ветви на ветвь, и метры будоражащей подкорку пустоты между исходной и конечной точками прыжка его не то, что не останавливали, – наоборот! Похоже, он задался целью наглядно продемонстрировать мне преимущества наших преображённых тел. В других доменах он сдерживался, прятал свой физический потенциал, благо не так уж сложно было это сделать. Но теперь, в Теффоре, притворству пришёл конец. Эшибурлила в Айсе в количестве, которое убило бы обычного человека и даже тренированного атлета. Просто сожгло бы – как ацетиленово-кислородное пламя сжигает железо, от обычного пламени только раскаляющееся. За спиной у него, удерживаемый невидимыми воздушными захватами, летел Побратим, руки и ноги мелькали со скоростью почти невероятной, ветер не свистел даже, а гудел в ушах…
И мне, прах побери, нравился этот марафон на спринтерских скоростях!
Мир раскрывался пряно-ароматным бутоном. Зелень сотен оттенков, цветы и соцветия тысяч оттенков. Не отстающие от цветов яркостью колера птицы и насекомые. Изогнутые причудливо руки-ветви исполинских деревьев, тонкая до неразличимости грань между выросшим по собственной буйной воле и выращенным намеренно. Пятна, гирлянды и фестоны сапрофитов, этих растительных падальщиков – ещё более яркие, чем цветы и плоды трудяг-автотрофов. Стайки каких-то некрупных животных, похожих на обезьян – галдящие, суетливые. Колоннообразные стволы, теряющиеся где-то в тумане клочковатых крон…
Всё это и многое другое летело мне навстречу, обтекало меня, как морская стихия обтекает стремительно плывущего тунца, мелькало вокруг, слишком быстрое, чтобы быть разложено по полочкам деловитым человеческим разумом, сведено в систему, проанализировано. Но мир джунглей вовсе не нуждался в моём анализе. Ему было довольно и того, что я, бегущий сквозь его трёхмерный лабиринт следом за Айсом, признаю себя его частью. Малой, но одновременно в чём-то равной ему, такому большому, пропитанному двуликой Силой жизни и смерти.