Попытка говорить 1. Человек дороги
Шрифт:
Вкратце Идея состояла в том, что собирать толпу для создания чего-либо не так уж необходимо. А вот что необходимо, так это отказаться от принципа расовой чистоты (хотя Ладе, по её собственному признанию, этот конкретный пункт программы нравился не особо). Замыкаясь в неких жёстких рамках – любых – разумные существа отказывают себе в свободе творчества, а следовательно, добровольно ограничивают свои возможности. Меж тем новую вселенную вовсе не обязательно создавать, как создают заклятья, артефакты или, например, возводят дома. Её можно, например, родить. Или вырастить.
Или даже отколоть
Но для любого из перечисленных способов необходимо одно: свободный контакт с миром.
Увы, ко времени появления реформированной Идеи хилла устали от своего вечного бунтарства. Провозвестник новой Идеи, если верить сказанным в "Крылатом мече" словам Гонца, был лишён своего положения среди сородичей – и так не слишком высокого. А на всех его последователей, не особо многочисленных, открыли охоту, требуя отречения от Идеи.
Самое противное, что приказы, исполняемые Гонцом, исходили не от риллу, а именно от консервативного большинства хилла. Ведомого самыми осторожными, умеренными, выжившими после тысячелетних репрессий "старцами", которым не понравились новые веяния. И в первую очередь тот самый отказ от расовой чистоты… Мифической, в сущности, чистоты, ибо избавиться от связи с демонами хилла уже не могли ни при каких обстоятельствах, даже при прямом вмешательстве риллу – уж об этом Владыка Изменений позаботился!
В общем, история не новая… и от этого не ставшая пахнуть лучше распустившейся розы.
– Ну а ты?
– Я, – подобралась Лада, – сказала Гонцу и повторю тебе: никакое решение не может сделать Идею Наставника лишённой красоты/цельности!
– Я не об этом. Как ты собираешься претворять Идею в жизнь?
За истёкшее время я основательно устал поддерживать защиту против подслушивания. И вопрос свой задал без особых задних мыслей, с толикой иронии. Болван. Нашёл над кем иронизировать – над потерявшей родину и учителя, эмоционально нестабильной девочкой!
Ну, эта девочка мне и выдала. Как кистенём по зубам с размаху:
– Ты – мой ваишет. Ты выберешь путь, скажешь и направишь. Я сделаю.
Четырежды кубыть через эпихрать, делённый на корень из минус единицы.
Приплыли!
– Я ведь даже не понимаю толком, в чём состоит эта самая Идея!
– Это не так уж важно. Та Идея была хороша в своё время, для хилла. Ты тоже чувствуешь несовершенство мира и действуешь. Ты один из Говорящих. Ты обладаешь фетвосс. Ты – гость в Пестроте, лишённый равнодушия, стремящийся вперёд. И ты найдёшь новый путь.
Мамочки. Неужели она серьёзно?
Да. Причём самое поганое, что мне волей-неволей придётся соответствовать. Я привык гореть – пусть вполнакала, неярко, но именно гореть, а не гнить!
Песчинка, подхваченная ветром перемен? Щазз. В согласии с мировоззрением Лады, мне можно сразу подбирать подходящее дерево для изготовления креста по моей мерке. Потому как желающих распять "лишённого равнодушия гостя Пестроты" будет много. Очень много. Хоть аукцион устраивай за право вбивать гвозди. И куда мне деваться с подводной лодки? В какую альтернативную вселенную бежать?
Ufyghrahz yivahg klubetth! Просто других, цензурных, слов у меня – нет!
– Пошли в столовую, апостолица. Потом… договорим.
Лада кивнула – точь-в-точь, как мог бы кивнуть на её месте я сам.
У меня аж перед глазами потемнело. Нашла, называется, на кого возложить титул своего ваишетилх! Нет, ну я просто…
"Что – просто? Демонстрируешь, что тоже не достиг эмоциональной зрелости?"
Тьфу. Надоело! Пора вспомнить о дыхательных упражнениях. Вот так, ровнее и глубже… и ещё раз… и ещё… да, именно так и надо.
И ещё надо при первой же возможности переговорить со Сьолвэн. Не то, чтобы я сам хотел и мог переложить ответственность на кого-нибудь постарше и поумнее, но высшая тоже задолжала мне разговор. Причём – тут, что называется, к гадалке не ходи – опять-таки не самый простой. Вдруг да в итоге что-нибудь прояснится?..
Организованная Пронырой сотоварищи школа называлась "Пламя над потоком". На её иллюзорной вывеске слегка "мультяшный" лоскут жёлто-рыжего, явно магического огня танцевал фламенко над перекатами горного ручья. Это была та самая школа на перекрёстке Звонкой и улицы Синих Мальв, куда Айса приглашал Колобок. Школа, на плацу которой я на пару с хилла мучил обсидиановый столб попытками творить боевые заклятья, где упражнялся во владении оружием, привыкая к возможностям изменившегося тела…
Та самая, где мы втроём – Айс, я, Лада – просто-напросто жили.
Выделили нам весьма скромные по размерам келейки на минус втором этаже, как раз под хранилищами для разных полезных вещей и над защищёнными залами для опасных магических и алхимических экспериментов. Келейки наши, как абсолютное большинство подземных помещений в Ирване, выдолбили представители местной колонии сугнади.
Но я на скудость быта не жаловался, тем паче, что работу сугнади – даже такую, вполне небрежную и за минимальную плату – смело стоило причислять к рукотворным чудесам. В первый раз увидев свою жилплощадь, я просто застыл и с минуту стоял, как примороженный, любуясь влажно искрящимися ветвистыми прожилками в отполированных до зеркальной гладкости стенах. Из зачарованных пластинок горного хрусталя лился свет, и отблески при малейшем движении пускались в пляс в глубине словно бы ожившего камня. Не пещера, не спальня… нет. Увеличенная в десятки раз шкатулка Данилы-мастера!
Человеческая мебель смотрелась бы в таком помещении чужеродно до совершенной неуместности, и потому мебель как таковая отсутствовала. Кровать заменяло слегка вогнутое ложе, заросшее упругим иззелена-чёрным подземным мхом, а для хранения личных вещей (которых у меня, считай, не было) имелся хитро устроенный шкаф-тайник, настроенный на открытие при касании хозяйской ладони или при получении соответствующего мысленного сигнала.
Просто, аскетично даже… но очень красиво! Хотя, надо признать, не всякий человек назвал бы красивыми творения сугнади. Некоторые ученики школы наотрез отказывались жить в "этих норах", предпочитая снимать жильё на поверхности за отдельную плату.