Попытка говорить 1. Человек дороги
Шрифт:
Манар задумался. Лада слушала.
– Вот так-то, ученики мои. Прежде чем начинать учиться магии, примите простую истину: всякий творец заклинаний для риллу – враг и орудие хаоса. Вредитель, питающийся посевами, медленно растущая трещина в монолите мира… их мира, не нашего! Риллу убивают старших магов, не гнушаясь помощью магов меньшего калибра: подобное – подобным. Риллу травят подросшие сорняки, спуская с поводка своих ищеек. Риллу готовы терпеть разумных в сфере своих интересов, но если разум сочетается со средствами эффективного изменения мира, их терпение становится куда тоньше. И хрупче.
– Предлагаешь нам отказаться от магии?
Это спросила Лада. Тоном почти упрямым.
Я улыбнулся ей:
– Нет. Я всего лишь предупреждаю
Свою небольшую лекцию я читал, разумеется, на реммитау. И использованное мной слово "искусство" буквально переводилось как "умножение красоты", а слово "наука" соединяло в себе сразу несколько значений, будучи сокращением целой фразы: "собирание знания для расширения представлений /модальность: снаружи внутрь/". Кстати, в прямо противоположной модальности /изнутри наружу/ слово "наука" превращалось в "наставничество".
– Творения величайшей гармонии, – продолжал я, – поражающие воображение и душу пленяющие чудеса создаются при помощи магии. Разве был бы Ирван оэ Теффор, где мы сейчас находимся, так хорош без магии? Разве ты, Лада, сможешь забыть зелёный на белом живой изумруд – сердце Херта Ламатре? А ты, Манар, истинный мастер боя – разве мог бы достичь своих нынешних высот, если бы не бесподобная тонкость изощрённой магии Сьолвэн, оставившей глубокий след в твоём теле? Вы знаете, что само слово "искусство" является чуть ли не синонимом слова "магия". И это – неспроста! Изменяя мир при помощи своей или заёмной Силы, пользуясь заклинаниями или обходясь без них, разрушая или созидая, маги отчасти могут искупить даже чернейшие из своих деяний при помощи красоты. Тебе, Манар, должно быть особенно близка эта грань магии. Ведь боевое мастерство, как ни крути, предназначено для убийства. Для смерти…
– Ничего подобного! Мастер боя должен стремиться победить противника, не убивая. Восстановить гармонию, не проливая кровь!
– О философии боя мы поговорим позже. Но всё, что ты сказал, с тем же успехом может быть отнесено и к магии. Думаю, ты меня понял. И напоследок, прежде чем перейти к дальнейшим тренировкам, вспомним о третьей составляющей магии. О науке.
– Маг, – сказала Лада, – изменяет мир, и мир в ответ одаряет мага опытом?
– В точности так. Наука магии позволяет нам расти над собой. Само взаимодействие малой и ограниченной внутренней реальности с неограниченной внешней реальностью обогащает мага. И не только его одного, если вспомнить про магию как искусство. Но в магии как науке важнее другая сторона процесса: изменение личности. Её углубление и усложнение. Есть множество способов изменить себя. Фактически, любая учёба меняет разумного. Но магия меняет его (или её) быстрее всего, так как апеллирует к основам.
– Учитель, можно вопрос?
– Конечно, Манар.
– Почему ты выбрал Мрак?
– Мне казалось, ты знаешь эту историю.
– В общих чертах – да. Но я знаю и то, что после первичной инициации у тебя была возможность отказаться от Мрака. Даже не одна возможность. Почему ты подтвердил выбор?
– В правильно поставленном вопросе должна заключаться частица ответа. Пусть я получил такого Двойника не по своей воле, в моей воле было решать, что делать дальше. Долгое время я просто сдерживал свой Мрак. Потом научился его использовать. А теперь, пусть не без помощи со стороны, я объединил то, что было разделено, на своих условиях. Я стал больше чем человек и одновременно больше чем вампир. Мощь твари Мрака соединилась с тонкостью и гибкостью смертного. Если бы я проявил непоследовательность, я не усвоил бы этот урок.
– Главная добродетель мага – решительность?
– Да. Гибкость в выборе средств нам следует сочетать с незыблемостью избранных целей. Поэтому помните: уж если начали учиться магии, не останавливайтесь. Никогда. Ни по каким причинам. Нет более жалкого зрелища, чем маг-недоучка.
– А как же угроза со стороны риллу? Молнии выбирают самые высокие деревья…
Я не сдержал ухмылки.
– Дорасти сперва до чеки тележной, young padavan. И скажи спасибо той же Сьолвэн: в её тени мы, мелкота, можем тянуться вверх почти спокойно. А теперь вернёмся к волшбе.
Дни шли своей чередой. Я упорно тренировался сам и тренировал Манара с Ладой, ставил эксперименты, в которых ламуопомогало мне творить заклятия; учил язык хилла, медитировал, читал трактаты по магии, какие нашлись в библиотеке при школе Проныры. Я никуда не спешил, но при этом умудрялся успевать очень много, поскольку давно уже убедился: наилучший отдых – это смена деятельности. Мне понемногу начали удаваться даже вещи, которые ещё пару месяцев тому назад я искренне полагал привилегией мастеров магии. Особенно ярко это проявилось при создании в "кузнице артефактов" Наркен Попрыгуньи магического оружия.
Дело в том, что даже наилучшая сталь во время наших с Манаром спаррингов оказалась недостаточно надёжной. Подобно былинным богатырям, мы перепортили с полдюжины мечей и разбили в щепки не менее двух дюжин тренировочных боккэнов, дубинок и посохов. Стальное дерево, из которого был сделан этот инвентарь, не оправдывало своей репутации.
Конечно, во время тренировок мы могли пользоваться (и, разумеется, пользовались) более массивным оружием: цельнометаллическими палицами и цельнометаллическими же посохами в два пальца толщиной, напоминающими своей простотой ломы. Весили эти прибамбасы (особенно посохи) – мама не балуй, а тренировки пришлось перенести на открытый воздух, в "песочницу", потому что при ошибочном парировании удар такого посоха, да со всей дури нанесённый, норовил оставить в каменных плитах пола выбоину с кулак величиной. Думаю, в три-четыре удара подобным орудием можно было бы вынести ворота небольшой крепости. Также мы с Манаром вовсю эксплуатировали возможности иллюзорного оружия.
Увы, магических "аккумуляторов", обеспечивающих непроницаемость твёрдых иллюзий, при наших-то возможностях хватало минут на пять-шесть спарринга, не больше. А что до артефактного оружия, то при заоблачной стоимости на него мне показалось проще изготовить его самостоятельно. Чем я и занялся.
Для Манара я не стал выкладываться по полной программе. Взяв за основу обычный меч-иллюзию, я дополнил его клинок двойным режимом действия. В тренировочном режиме мой артефакт, как раньше, оставался непроницаем для других твёрдых иллюзий, а при попадании по телу бил свою жертву током регулируемой силы – как правило, небольшой, только чтобы обозначить "ранение" или "убийство". Но вот в боевом режиме клинок начинал себя вести как приснопамятный Призрачный Меч Тьмы, изобретённый Перумовым. То есть либо рубил всё и вся, от камней и простых мечей до некоторых заклятий попроще, либо – чтобы можно было отмахиваться от метательных снарядов – отталкивал материальные предметы. Дополнительную эффективность оружию придавали изменяемая длина и геометрия клинка. Ведь фактически моё оружие не имело никакой материальной основы, его рабочая часть являлась ни много, ни мало сгущённой лентой магически обработанного Мрака.
Поскольку мне до Ракота, создателя Призрачного Меча Тьмы, было примерно так же далеко, как до риллу Теффора во всей славе его, сделанное мною Мрачное Лезвие имело ряд недостатков. Самые простенькие, изготовленные из горного хрусталя кристаллы-трансформаторы в его рукояти, конечно, подпитывали оружие энергией. Но уровня подпитки хватало на неограниченно долгий бой только в тренировочном режиме. В боевом же доступные фокусы, начиная от всеразрубания и до смены формы, требовали подпитки Силой хозяина. Для любого немага Мрачное Лезвие, таким образом, оказывалось либо бесполезным, либо попросту опасным. Но у Манара природной Силы много, так что пусть себе тренируется. Для него, решил я, моё творение послужит разом пособием для развития магического Дара и источником новых интересных тактических схем.