Попытка к бегству
Шрифт:
— Юль! В каком море ты хотела бы купаться через две недели?
Телевизор работает без звука, слепя в темноте ярким пятном. Разгоняя густой, плотный воздух, стрекочет вентилятор. Душно. На крыше снова ссорятся кошки.
— Ты довольна?
— А ты?
— Я первый спросил.
— Я буду довольна всем, что тебе понравится.
Она лежит на спине, закинув руки за голову и прикрыв глаза. Тонкая простыня давно скомкана где-то в ногах. Он, опираясь на локоть, касается губами ее груди.
— У тебя будет все, что ты захочешь.
Она открывает глаза.
— У меня уже все есть. Пусть все будет у тебя.
В окне серебрится луна.
Костюм выглядел вполне прилично. Почти как новый. Последний раз Ледогоров надевал его на похороны отца. Серая, клетчатая «тройка» была куплена на распродаже в РУВД, хитро приуроченной какой-то зампотыловской [18] фирмой к получению «шмоточных» [19] . С тех пор многих сотрудников Архитектурного можно было узнать издалека по одинаковым вещам сомнительного качества.
18
Зампотыл — заместитель начальника по хозяйственной части.
19
Шмоточные — денежная компенсация, выплачиваемая сотрудникам МВД в случае неполучения ими форменного обмундирования.
Ледогоров посмотрел в окно. Жара наседала, делая воздух все более вязким, горячим и упругим. Солнце, как всегда, радостно расплескивалось по железу крыш. Он уже давно устал от этой картины, ощущая постоянную резь в глазах. В комнату заглянула Юлька.
— Ну ты и спать! Полпервого уже.
Он положил костюм на незастеленную тахту.
— Сама виновата. Мне же уже не двадцать.
— Ой-ой-ой! Старичок нашелся. Иди, кормить буду.
Она скрылась в кухне. Ледогоров не стал убирать «тройку» в шкаф, натянул шорты и майку. Небо также было дежурно белесым. На жестяном скате противоположной крыши загорали две молодые полные девицы. Их молочные телеса выделялись на сером железе чужеродными розовыми пятнами.
Брякнул телефон. Подумал чуть-чуть и разразился истерической трелью. Ледогоров хотел крикнуть Юльке, что его нет, но подумал — вдруг Рощин — и снял трубку.
— Добрый день! А Александра Игоревича можно?
Голос был приятный, вежливый и до боли знакомый.
— Это я.
— Привет. Жаров, моя фамилия.
Ледогоров хмыкнул.
— Не узнал.
— Богатым буду.
Ледогоров вдруг подумал, что уже много лет не слышал Гену трезвым.
— Извини, что беспокою в выходной.
— Ничего.
— Ты просил встречу с Нуриком. Я договорился.
Ледогоров вздохнул.
— Да уже вроде и не надо.
— Ну смотри сам. Он обедает в ресторане вокзала в два. Приглашает тебя.
— Я увольняюсь, Гена. Уже место нашел.
— Поздравляю, — голос Жарова не выразил никаких эмоций. — Если что — его зовут Нукзар Иосифович. Удачи.
— Счастливо.
Трубка разразилась цепочкой коротких гудков.
— Ты идешь есть, или нет?
Юлька снова заглянула в дверь.
— Случилось чего?
Он покачал головой.
— Нет. Рабочие хвосты.
— Плюнь.
— Плюю.
— Пошли. Омлет стынет.
За поздним завтраком Ледогоров смотрел в пыльное кухонное окошко, машинально отвечал на Юлькины вопросы о новой работе и думал, стоит ли идти на встречу. С одной стороны, можно помочь ребятам в розыске, с другой — кто знает, какие контакты пригодятся на новом месте. Последний аргумент представлялся очень весомым. И укладывался в новое мировоззрение.
— Красное, — сказала Юлька.
— Что?
— Море Красное. Ты вчера спрашивал.
Он спохватился и кивнул.
— Конечно.
Она встала из-за стола и присела перед ним на корточки. Он не мог заставить себя не смотреть в вырез ее халата. Мысли мгновенно утратили сосредоточенность и серьезность.
— Ты где? — глаза у нее были тревожные.
— Солнечная система, третья планета, Европа, Россия, Санкт-Петербург, улица Кирочная, дом семнадцать, квартира одиннадцать, кухня…
— Хватит паясничать.
— Что случилось?
— Да ничего. Надо пораньше выйти. У меня еще одно дело.
Она взяла его за руку и заглянула в глаза.
— Делай, пожалуйста, всегда так, как ты хочешь.
Он улыбнулся.
— Всегда?
— Всегда.
— Уговорила.
Он подхватил ее на руки и понес в спальню.
Казалось, что костюм сделан из меха. Спина под пиджаком взмокла. Рубашка прилипла к телу. Прихваченный лучшим галстуком ворот больно тер шею и мешал дышать. Сменившие любимые кроссовки, почти ненадеванные туфли жали в носке. Ледогоров придирчиво осмотрел свое отражение в витрине книжного киоска. Все перечисленные неудобства никак внешне не проявлялись. Вокруг воскресный вокзал жил своей неторопливой дневной жизнью. Солнечные пятна желтели на гранитном полу. Ледогоров поправил галстук и толкнул дымчатую стеклянную дверь ресторана.
Первыми на глаза ему попались Сергеев, Хохмачев и Дима Долгов, отходящие от единственного занятого столика. Хохмачев на ходу прятал что-то в барсетку.
— Привет, — Рома ошарашенно поздоровался.
— Здорово, — Ледогоров пожал ему и Сергееву руки.
Долгов демонстративно отвернулся.
— Ди-ма?
— Ну чего?
— План «Барбаросса» в действии?
— Пошел ты.
— Уже в дороге. Только мне сюда. — Ледогоров прошел между ними. — Пока-пока.
Ему показалось, что Хохмачев и Сергеев окончательно сбиты с толку.
За столиком сидел немолодой седоватый грузин в черном костюме, белой рубашке и с массивной золотой заколкой на «версачевском» галстуке. Ледогоров подумал, что все кавказцы падки на сочетание черного и золотого. Нукзар сделал приглашающий жест.
— Александр, если я не ошибаюсь?
— Да, — Ледогоров сел. — Не ошибаетесь.
Нукзар поманил официантку.
— Вино? Водка? Чахохбили? Шашлык?
Ледогоров покачал головой.
— Когда мне передали о встрече, я как раз обедал. Только кофе.