Пора уходить

Ладжи проснулся с чувством, словно заснул всего лишь минуту назад.

Боже мой, неужели что-то не сработало?

Он вспомнил поддельные саркофаги, из которых ему самому доводилось извлекать мертвые тела, закоченевшие в безобразно неестественных позах. Синюшные, одутловатые лица, вылезшие из орбит глаза, перекошенные предсмертным хрипом рты…

Подавив поднявшуюся было волну ужаса, Ладжи взглянул на хронометр. Обе стрелки, белая и красная, сошлись на нуле и замерли. Значит, все нормально, время прошло. Но

почему тогда не открывается саркофаг? Ладжи нащупал правой рукой рычаг аварийного поднятия крышки саркофага и изо всех сил потянул на себя. Клацнул открывшийся замок, но крышка осталась на месте. Пронзительно завыла сирена.

Без паники. Замок открылся, значит, крышку просто чем-то придавило.

Успокаивая себя, Ладжи в то же время чувствовал, как тело покрывается отвратительным липким потом, как нестерпимо начинают зудеть позвоночник и крестец.

«Какое, к черту, без паники! — вопила, казалось, каждая клетка напрягшегося организма. — Ты помнишь, через сколько минут после пробуждения отключается система жизнеобеспечения? Через пятнадцать? Или через пять?»

Ладжи уперся в крышку руками. Безрезультатно. Крышка не сдвинулась ни на миллиметр.

Черт возьми, хотя бы на что-нибудь опереться… Локти висели в воздухе, не находя опоры.

Ладжи попытался подтянуть затекшие ноги, но колени уперлись в стальную крышку. Стараясь перевернуться на бок, Ладжи сделал глубокий вдох и понял, что воздуха ему не хватает — отключилась система жизнеобеспечения.

Хватая раскрытым ртом остатки кислорода, теряя сознание, Ладжи исступленно колотил кулаками и коленями по крышке металлической коробки, в которой он оказался заперт.

На циферблате хронометра погас свет. Небытие.

Из открывшейся двери потянуло сквозняком.

Манум приподнял голову от стола, заваленного бумагами.

В комнату вошел Ладжи и приветственно помахал рукой.

— Привет, привет, — кивнул в ответ Манум и со стоном потянулся всем телом, довольный тем, что появился повод для того, чтобы сделать перерыв в работе.

Подойдя к своему креслу, Ладжи снял фуражку, отстегнул ремень и бросил все вместе на кресло у стены.

— Ну, как вчерашний день? — спросил Манум.

Он уже включил кипятильник и теперь, откинувшись на спинку стула и вытянув ноги так, что они высунулись из-под стола, ждал, когда вода в стакане нагреется.

Ладжи сел за стол.

— Как обычно, — ответил он неохотно.

— Чистые бланки нужны?

Ладжи заглянул в ящик стола.

— Давай. Осталось всего штук пять.

— А «бегунков» было много?

— Двадцать три.

— Держи. — Манум протянул пачку чистых бланков. — Покойники были?

— Трое.

— Опять самодельные саркофаги?

— Да нет. Видно, кто-то занялся производством пустышек. Снаружи все вроде бы так, как и должно быть у настоящего саркофага, а под обшивкой вместо системы жизнеобеспечения просто комок проводов.

— Ловко! Кто-то делает на этом хорошие деньги! — Манум многозначительно потер большой палец о сгиб указательного. — А у меня вчера были две самоделки. Так представь себе, на одной — замок с секретом! Пришлось весь саркофаг тащить к нашим техникам. Но самое смешное,

что и они не смогли его открыть!

Манум сделал интригующую паузу.

— Ну и что дальше? — без особого интереса спросил Ладжи, просматривая в оперативном блокноте свои вчерашние записи.

— Разрезали. А тот мастер-умелец, что был внутри, оказалось, давно уже отдал богу душу. Конструктивные недоработки.

— У тебя вода скоро выкипит.

— Спасибо.

Манум отключил кипятильник и засыпал в стакан с кипятком составленную им самим смесь трав, запас которой он держал в нижнем ящичке стола в бумажном пакетике и постоянно пополнял, принося из дома новые свертки. Аромат у получавшегося напитка был изумительный, но вкус нравился только самому Мануму, хотя предлагал он его каждому, кто заходил в комнату.

За четыре года работы в одной комнате с Манумом Ладжи научился заниматься своими делами, не обращая внимания на его болтовню. А того, в свою очередь, нисколько не смущало, что во время его рассказа Ладжи писал отчеты.

Балансируя на задних ножках стула и прихлебывая из стакана, Манум продолжал рассказ.

— А какие «бегунки» стали попадаться мне в последнее время! Скоро, наверное, я начну писать книгу воспоминаний. «Мои встречи с выдающимися людьми»! Вчера, например, вскрываю двухместный саркофаг и вижу: Бер Бернстад! Собственной персоной! Тот самый, который написал роман «Солнце восходит», по которому еще фильм был. Лежит этот самый Бернстад со своей женушкой, обнявшись. А жена у него, скажу я тебе, — куколка. Ну, пришлось мне, конечно, потревожить их сон. Сегодня утром заглянул в дежурку: он сидит, схватившись за голову руками, она бегает, тычет в него пальцем, кричит: «Он меня туда силой затащил!» В изолятор-то никому не хочется.

— Ты это все в своем отчете напиши, — посоветовал Ладжи, продолжая при этом заполнять бланки и регистрировать их в журнале.

Манум с шутливым отчаянием безнадежно махнул рукой.

— Не поймут… Да, кстати, — вспомнил он вдруг. — Тебе звонил некто, назвавшийся… — Манум заглянул в блокнот, — Рамп Оунз. Просил, чтобы ты, если сможешь, пришел сегодня после обеда в «Веселую маску». Он будет ждать тебя.

Ладжи открыл глаза и увидел ярко освещенный белый потолок. Он лежал на узкой жесткой кушетке, до плеч накрытый простыней. Ладжи повернул голову в сторону и увидел молодого мужчину, стоящего рядом с ним. Мужчина едва заметно улыбнулся.

— Ну, как вы себя чувствуете? — спросил он.

Ладжи хотел ответить, но в горле у него заклокотало. Откашлявшись, он сипло пробормотал:

— Нормально.

— Тогда вставайте.

Мужчина отдернул простыню, покрывавшую тело Ладжи, и положил на кушетку стопку свежего белья.

Бар «Веселая маска» находился на самом краю города, но Ладжи добрался до него быстро — машин на улицах почти не было.

Небольшой, освещенный рассеянным зеленоватым светом зал бара был почти пуст. Впрочем, в последнее время подобную картину можно было увидеть практически в любом увеселительном заведении. Возле стойки сидело только двое посетителей, в одном из которых Ладжи узнал Рампа Оунза.