Волчок и горсть песка

Гудри-хан, Великий в своей милости и Ужасный в гневе, был четырнадцатым в династии владык Подлунной империи. Он взошел на трон в возрасте двадцати шести лет, убив тринадцатого императора Подлунной, своего дядю Халед-хана. За тридцать четыре года правления Гудри-хан провел семь победоносных войн, значительно расширив границы своей империи и многократно умножив ее богатства, подавил четыре попытки государственного переворота, жестоко расправившись с претендентами на власть, и построил Тартаканд,

новую столицу Подлунной, с красотой и роскошью которой не мог сравниться ни один из городов Бескрайнего мира.

Гудри-хан имел все, что только может пожелать в этом мире смертный.

Но была одна вещь, которая не давала Великому ни минуты покоя, – являясь повелителем жизней многих тысяч своих подданных, он был не властен над своей судьбой. Ложась вечером спать, он мог только предполагать, но не знал наверняка, что произойдет с ним завтра. И, что самое ужасное, чем дальше, тем ближе становился тот день, когда он, Великий и Ужасный Гудри-хан, так же, как и последний нищий с задворок его империи, должен будет взглянуть в глаза смерти.

Чем старше становился Гудри-хан, чем ближе подступала к нему смерть, тем необъятнее и неудержимее становилось желание Всемогущего узнать тайну смерти, чтобы стать хозяином жизни. Поэтому не меньше, чем ученых, было во дворце Тартаканда магов, колдунов, предсказателей и ясновидцев. Они варили эликсиры и зелья, составляли заклинания и заговоры, изготавливали амулеты и обереги, предсказывали судьбу по звездам, по линиям на руке, по полету птиц и по костям умерших много веков назад никому не ведомых животных. Но ни один из них не мог предложить Гудри-хану средство, которое сделало бы его бессмертным, и все они боялись назвать Великому день и час его смерти.

Однажды от начальника дворцовой стражи узнал Гудри-хан о том, что на базарной площади появился старик, всего за пару монет предсказывающий судьбу всякому, кто ни попросит, с помощью горсти песка и волчка из фарфора. Удивившись, что никогда не слышал прежде о таком способе предсказания, Гудри-хан велел доставить старика во дворец.

И часа не прошло, а предсказатель с базарной площади уже стоял перед властелином. Был он худ и немощен, но спину держал прямо. Кожа, обтягивающая его лицо, и не прикрытая ничем лысина, испещренная старческими пятнами, казалась сухой и тонкой, как бумага. Волосы, оставшиеся по краям головы, длинными белыми космами свисали до самых плеч. Одежда его была неновой, но добротно сделанной и еще достаточно прочной: плетенные из рисовой соломы сандалии, широкие штаны, обрезанные чуть ниже колен, и рубашка без ворота со шнурком под горлом. И одежда старика, и коротко, как не принято в Подлунной, остриженная борода говорили о том, что пришел он издалека.

Гудри-хан, ценивший предсказателей и уважительно относившийся к их таинственному труду, протянул к старику руку и доброжелательным голосом спросил:

– Как зовут тебя, старик?

Старик, не знающий, должно быть, законов и обычаев Подлунной, не оценил сей милости Всемогущего и не поспешил припасть к протянутой руке, а сухим, шелестящим голосом, похожим на звук трущихся друг о друга обломков песчаника, отвечал:

– Мое

имя ничего тебе не скажет. Да и не затем ты позвал меня, чтобы познакомиться.

Гудри-хан, словно обжегшись, отдернул руку. Глаза его сузились, голос стал резче:

– Говорят, ты предсказываешь судьбу? В знак согласия старик молча склонил голову.

– Как далеко в будущее можешь ты заглянуть? – задал новый вопрос Гудри-хан.

– Скажи мне, что ты хочешь узнать? – вопросом на вопрос ответил старик.

Гудри-хан готов был вспылить, но сдержался. Он привык, чтобы на его вопросы отвечали, но то, как держал себя старик, его уверенность и невозмутимость заставили Великого на время затаить свой гнев.

– Скажи мне, когда я умру?

Этим вопросом Гудри-хан всегда проверял нового провидца, дальнейшая судьба которого зависела от того, насколько ловко он сумеет уйти от прямого ответа.

Старик сел на пол и скрестил ноги. Из большой холщовой сумки, перекинутой через плечо, он достал круглый медный поднос и поставил себе на колени. Вынув кожаный мешочек, старик высыпал на поднос горсть мелкого белого песка. Несколько раз встряхнув поднос, чтобы песок рассыпался по нему ровным тонким слоем, предсказатель снова поставил его на колени и поднял взгляд на Всемогущего.

– Коснись указательным пальцем левой руки центра песчаного круга, – сказал он.

Гудри-хан, сам себе удивляясь, поднялся, подошел к старику, наклонился и тронул пальцем песок, оставив на нем едва заметную отметину.

– А теперь запусти волчок с этого места.

Старик протянул Великому маленькую детскую игрушку, сделанную из белого фарфора, с причудливыми голубыми знаками, выписанными тонкой кистью.

Запущенный рукой Гудри-хана волчок прочертил по песку широкую дугу, на мгновение замер, затрепетал на краю подноса и, сорвавшись вниз, упал в вовремя подставленную ладонь старика.

Старик спрятал волчок в сумку и быстрым взмахом руки стер с песка оставленные им следы. Не поднимая глаз, он медленно проговорил прочитанное предсказание:

– Ты можешь прожить еще долгие годы, но можешь и умереть в ближайшие дни. Все зависит от одного решения, которое ты должен будешь принять сегодня.

В зале воцарилась гнетущая тишина. Никто не решался ее нарушить, пока сам Гудри-хан, запрокинув голову, не захохотал во всю силу своего горла. Отсмеявшись, он сел среди атласных подушек. Взгляд его не предвещал ничего хорошего.

– Конечно, я не юноша, – произнес он зловещим полушепотом. – Но мое тело все еще крепко и здорово. Ни одна болезнь не сумела найти в нем для себя место, и лучшие врачи следят за тем, чтобы этого не случилось. Что бы ты там ни говорил, старик, умирать в ближайшие дни я не собираюсь.

Старик безразлично пожал плечами. Аккуратно, стараясь не потерять ни единой песчинки, он ссыпал песок в кисет и вместе с подносом убрал его в сумку.

– Ты торопишься, старик, – сверкнул глазами Гудри-хан. – Я хочу услышать от тебя еще одно предсказание. Попробуй доказать мне, что ты не обманщик: скажи, что ждет тебя самого? Чем закончится для тебя сегодняшний день?