Порча на смерть
Шрифт:
Не бывает, господа хорошие, легких денег! НЕ БЫ-ВА-ЕТ!
Триста миллилитров из граненой посуды оказали на Сергача легкое снотворное действие.
Недопитая бутылка вместе с недоеденной снедью перекочевали в холодильник. Повисли на стуле у изголовья кровати галстук, пиджак, рубашка, брюки. На гладильную доску рядом с ворохом мятого белья упали комочки носков. Игнат забрался под прохладное одеяло. Прежде чем выключить лампу у изголовья и закрыть глаза, взглянул на циферблат будильника.
Всего-то половина седьмого. Еще не вечер, по меркам Сергача.
...Разбудил звонок в прихожей. На часах двадцать один с четвертью. Сутки тому назад в это же самое время Сергач разглядывал нарисованного в стиле иконостаса Иуду.
«Дзы-ы-ынь», — позвал звонок. Игнат соскочил с постели, уронил одеяло на пол, включил свет.
«Дзы-ы-ынь», — не унимался настырный звонок, требовал обратить на себя внимание. Игнат трусцой вбежал в темную прихожую, прижался сохранившей тепло подушки щекой к холодной двери, заглянул в «глазок».
Извращенная дверной оптикой и без того некрасивая женщина за сорок с протянутой к кнопке звонка рукой глядела с надеждой на выпуклую линзу и, казалось, видела сквозь дверь заспанного, в одних трусах, Игната.
Залаяла собака, за спиной у женщины подошли к соседской квартире тамошние хозяева с их длинношерстной таксой на коротком поводке.
«Такса тявкает скупо, следовательно, моя гостья пришла одна и за пределами видимости не прячутся громилы-налетчики», — подумал Игнат, кашлянул, прочистил горло и откликнулся:
— Кто там? — хотя уже узнал, вспомнил эту малоприятную женщину и даже припомнил ее журналистский псевдоним: Кручина.
— Нина Кручина. Мы с вами встречались двадцать первого октября прошлого года на дне рождения главного редактора газеты.
Название газеты Нина не назвала. Смешно, но, узнав Нину, Игнат так и не вспомнил, какую конкретно желтую газетенку оккультной тематики возглавляет главный редактор, пригласивший осенью прошлого года на фуршет практически всех первых лиц, владеющих предприятиями, подобными «Альфхейму». Приятно иногда почувствовать себя первым лицом, хотя прочих лиц в твоей фирме и нету, оттого Сергач и посетил шабаш VIP-персон, потешил самолюбие.
— Обождите секундочку, Нина. Я не одет, я быстро накину чего-нибудь и сразу открою, секунду...
Игнат сбегал в комнату, по пути включая повсюду электроосвещение, выдернул из шкафа длинный махровый халат (не чета халату господина Маркуса, гораздо скромнее), бегом вернулся в прихожую, сунул босые ноги в шлепанцы, поплотнее запахнул халат на голой груди, потуже затянул пояс, крутанул колесико «французского» замка, сработанного в Сызрани.
— Заходите, пожалуйста. — Игнат посторонился от открывающейся двери и переступающей порог Нины. — Рад. Весьма рад. Не часто меня балуют вниманием журналисты. Простите, что заставил ждать. Спал, знаете ли. Нынче ночью обещали магнитную бурю, вот меня и сморило неожиданно рано. Позвольте, я за вами поухаживаю...
Игнат с галантностью и предупредительностью вышколенного
— Вам нездоровится? — Нина отвернулась от мутного зеркала, взглянула на Игната с интересом опытного прозектора, пристально и внимательно, но без всякого намека на сочувствие.
От нее резко пахло чесноком, немного лаком для волос и едва уловимо антистатиком. При этом поедание чеснока не помогло женщине избежать простуды, а возможно, и легкой формы гриппа — нос у нее заложило, и она заметно гнусавила. И лак плохо удерживал искусственные завитки небрежного подобия прически. И антистатик попахивал зазря — при каждом движении синтетика свитерка потрескивала, цепляясь за кримплен юбки-миди.
— Да, пожалуй, мне немножко нездоровится. Пустяки, обойдется. Вы не разувайтесь, пожалуйста. У меня, извините, бардак. Не против, ежели я предложу вам пройти на кухню?
— Что с вашим ухом?
— Пустяки, поскользнулся, упал неловко. Сумочку можно вот здесь оставить, под зеркалом.
— В сумке диктофон.
— Уж и не припомню, когда последний раз давал интервью. Внимание прессы чертовски приятно ощущать, знаете ли... Вы проходите, сюда, пожалуйста. Присаживайтесь, вот на табурет. Хотите шампанского?
— Виноградных вин я не пью.
— К сожалению, других в доме нет, извините. Давайте я вам кофе сва... Ах, черт! Кроме растворимого, другого кофе нет, зерна закончились...
— Я пью только «Максвел Хаус» в гранулах.
— Ух ты, какая удача! У меня как раз банка вашего любимого кофе! Наши вкусы совпадают! Момент, вскипячу воду, организую бутерброды. Покуда я хлопочу, будьте столь любезны, скажите, чему обязан столь внезапным появлением известной журналистки на моей скромной кухне?.. Да! И как вы меня нашли? В смысле — домашний адрес?
— В редакции дали ваши телефонные номера и адреса. Я долго звонила по телефонам, в «Альфхейм» заезжала, меня вахтерша не пропустила. К вам в дверь звонила и стучалась минут пять... Сахара не нужно, я пью кофе без сахара.
— Бутерброды...
— Не нужно. Только кофе. Сядьте, Игнат.
Электрочайник вернулся на электроподдон. Хвала духам, нашлась пара чистых кофейных чашек и маленьких ложек. Из чашечек поднимался к потолку уютный горячий пар. Игнат втиснулся в щель между торцом стола и холодильником, оседлал табурет, а Нина Кручина тем временем выставила, словно закуску к кофе, между полусферами чашек плоскую коробочку диктофона.
— Я в цейтноте. — Нина нажала ребристым ногтем кнопку «Пуск», диктофон зашуршал кассетой. — К утру должна быть готова статья.
— А я заинтригован. — Игнат отхлебнул горького, не подслащенного кофе. — Чем же я все-таки вас так заинтересовал, а?
— Вы знакомы с Велиаром.
— Не понял? — Дежурную, великосветскую улыбку Игнат сумел удержать, но кофейная чашечка покачнулась, и несколько темно-коричневых капель упало на халат.
— С магом Велиаром вы когда-нибудь встречались?
— Допустим.