Порочная игрушка

Уэбстер К.

Ее слова вызывают трепет в моем темном сердце, и я выпрямляю спину. Я смогу сделать это. Впервые в жизни я ощущаю себя цельным. Джессика сделала это. Если скучные истории о прошлом сделают ее счастливой, то я все расскажу. Это будет трудно, и я, вероятно, буду зол. Ляпну ненужные слова и, скорее всего, попытаюсь заткнуть ее, когда станет трудно. Мне не нужно удерживать ее, потому что она уже принадлежит мне и владеет каждой частью меня. Будет нелегко, но это того стоит. Стоило перевернуть все вверх тормашками, чтобы, наконец, честно и открыто смотреть в ее глаза. Джессика очаровала

меня, и я наслаждаюсь этим пьянящим чувством.

— Обещаю, — клянусь я.

— Хорошо, и еще одно. Обещай, что полюбишь и следующий подарок. Обещай, что, несмотря ни на что, для тебя он будет иметь такое же значение, как и для меня. Потому что, Бракс, — говорит она, — если ты пообещаешь это, я подарю тебе свое сердце навсегда.

— Обещаю. Ты моя. Именно поэтому я дал тебе свою фамилию. Я люблю тебя, и ты останешься со мной, даже если будешь творить всякую хрень. Будешь сталкивать меня в бассейн полностью одетым; предполагать, что я серийный убийца; делать ремонт в доме, когда тебе вздумается, или дословно цитировать всякие банальности из фильмов. Я пойду за тобой на край земли, лишь бы раздеть и любить тебя снова и снова. Ты — солнце, которое согревает меня внутри и снаружи. Мир был ужасно холодным, пока ты не вошла в него.

Джессика явно до сих пор колеблется.

— Больше никаких срывов и перепадов настроения. Мне нужно точно знать, что ради меня ты сделаешь это. У меня есть на это свои причины. Когда ты будешь злиться, обещаю, мы разберемся с этим, а затем последуют душевные и теплые разговоры возле камина.

Я прижимаюсь губами к ее плечу, оставляя нежный поцелуй.

— Я — мудак, но ты исправляешь меня. Так же, как я помогал тем женщинам и восстанавливал их, ты делаешь то же самое со мной. Я был темным, грязным и сломленным внутри. Но ты преодолела это, нашла доброту и использовала свою магию. Против тебя я бессилен, Джесс. Я никогда не был так счастлив от того, что потерял контроль.

— Но…

Я обрываю ее и щекочу.

— Довольно женщина. Выкладывай. Чтобы это ни было, просто покажи. Я не боюсь, и ты не должна.

Без колебаний, Джесс вытаскивает пакетик, а из него достает пару носков с надписью «Я люблю Нью-Йорк».

Я из Нью-Йорка, и надпись мне нравится. Но размер носков вызывает недоумение.

Недоумение в течение секунды.

Растянувшееся в вечность.

Этот момент идеален и реален.

И я хочу жить в нем всегда.

Две разорванные, хрупкие и жалкие души соединились в единое и создали нечто новое и идеальное.

— Скажи что-нибудь.

Ее слова вытаскивают меня из забвения, и время начинает бежать снова. Жизнь вдруг кажется слишком короткой, просто средством для достижения цели.

— Я люблю тебя, — шепчу я и кладу руки на ее плоский живот, который вскоре станет округлым. — И этого малыша тоже.

Она вздрагивает от непролитых слез, и я убираю сумку с ее коленей. Ложусь на спину и тяну ее за собой. Мы остаемся в таком положении в течение некоторого времени. Я обнимаю ее, пока она плачет от чистой радости, и улыбаюсь будущему. В конце концов, наше счастье перетекает в необходимость друг в друге.

— Займись со мной любовью, Брэкстон Кеннеди.

Переворачиваю ее на спину и смотрю сверху вниз. Волосы почти высохли и вьются, зеленые глаза опухли от слез, носик покраснел. Пухлые губы полуоткрыты, и я облизываю свои, прежде чем опуститься и поцеловать самую красивую женщину на планете.

Она стонет, когда я медленно вхожу. Ее тело принимает каждый мой сантиметр. И когда вхожу полностью, чувствую себя совершенным и цельным. Мы соединены с нашим ребенком. Мои толчки медленные и дразнящие, и вскоре она царапает меня. Джессика любит нежно, но также она жаждет грубости.

— Я люблю тебя, — стону я и начинаю неумолимо вбиваться в нее. Эта женщина приносит удовольствие каждой клетке в моем теле, и это чистое блаженство, которое окутывает мою душу.

Ее оргазм тихий, никаких криков, и, расслабляясь, я кончаю.

— Я собираюсь жениться на тебе, — самодовольно говорю я.

Джесс посмеивается и приподнимает бровь.

— Технически, в соответствии с моим паспортом и юридическими документами, я уже твоя жена.

Я широко улыбаюсь.

— Завтра я куплю тебе самое огромное кольцо и отвезу в здание суда, чтобы сделать это официально.

— Мой первый муж мертв. Ты уверен, что хочешь взять эти обязательства? К тому же, я думала, что сначала мужчина должен спросить женщину, хочет ли она стать его женой. А не предъявлять требования, — забавляется Джессика, и от ее игривой улыбки мой член снова твердеет.

Я подмигиваю ей.

— Я справлюсь. Твой первый муж, по сравнению со мной, был слабаком. Если ты станешь капризничать, я просто свяжу тебя и накажу ремнем. — Ее щеки краснеют, она смущена, что просто упоминание о ремне возбуждает ее. Улыбка выдает ее. Виновна, миссис Кеннеди. — Я не обычный мужчина. Я другой, как и ты. Сексуальная мегера и мать моего ребенка. Именно поэтому ты настолько особенная.

Она щекочет меня, и мы смеемся, пока я снова не вхожу в ее влажную киску. Наши взгляды встречаются, и я вонзаюсь в нее, снова и снова, как будто каждый раз последний.

— Ты выйдешь за меня, Джессика Кеннеди?

Ее рот полуоткрыт, и она кивает. Игривый огонь мерцает в ее зеленых глазах.

— Кто-то же должен принять удар на себя.

Скользнув пальцами в ее волосы, я вбиваюсь в нее все жестче и жестче. Чувствую, что могу взорваться от возбуждения в любую секунду.

— Я рад, что ты в моей команде, малышка.

— Я тоже рада.

ЭПИЛОГ

Почти два года спустя…

Ричард Кеннеди

Хлопок!

Я рывком убираю покалывающую от удара руку и хмурюсь Кристине.

— Что? Это Рождество. Зачем заворачивать еду в бекон, если я не могу его съесть?

Она обходит меня и кладет закуски на поднос.

— Ты можешь съесть. Только не сейчас. Терпение, молодой человек.