Порочная красота, или Сорви с меня мою маску (Укрощение строптивой, или Роковая ночь, изменившая жизнь)

Шилова Юлия Витальевна

— Да, на Садовом. Квартира, дача, тачка. Мне хватает.

— Тогда что ты здесь делаешь?

— Зарабатываю на хлеб насущный. Не могу же я сидеть в своей хате и питаться воздухом. А редакционной зарплаты, к сожалению, не хватает даже на хлеб.

— Да, я тебя понимаю. Валя, я тебе нравлюсь?

— Нравишься.

— Знаешь, у меня теперь есть стимул зарабатывать деньги. Я так тобой восхищен! Ты такая самостоятельная… Я когда-нибудь тоже таким буду. Ты в меня веришь?

— Верю.

— Если

понадобится, я за тебя жизнь отдам.

Эта фраза мне понравилась больше всего.

— Придет время, отдашь. Обещай, что, если случится какая-нибудь заварушка, ты за меня будешь биться до последней капли крови.

— Конечно буду. А какая может быть заварушка? — Он удивленно посмотрел на меня.

— Расслабься и ни о чем не думай, это я так, к слову. Просто я хочу видеть в твоем лице союзника. Мне необходимы такие люди, как ты. Ладно, давай зарабатывай деньги, а мне пора.

Я повернулась и пошла в дом. Толик растерянно смотрел мне вслед, открыв от удивления рот, пытаясь переварить наш разговор. Добравшись до кухни, я услышала родной голос поварихи:

— Валя, ну где тебя носит? Прямо и выпить не с кем!

— Наливай.

— Тогда по две.

— Валяй.

Посидев с поварихой и поговорив о всяких мелочах, я вновь пошла наверх. Заглянула в свою комнату и проверила гранаты. Лежат на месте. Затем стала бродить по другим комнатам. Мое эмоциональное напряжение было настолько велико, что опьянение моментально прошло и голова вновь стала светлой.

Обойдя несколько комнат и не найдя ничего похожего на сейф, я немного приуныла. Но через мгновение я заставила себя встряхнуться: главное, не отчаиваться. Если опустятся руки, тогда уже просто не будет сил что-либо искать. Я зашла в солярий. Кафель лежит ровно, без всяких выпуклостей. На всякий случай я решила его простучать. Это заняло уйму времени, но результата не принесло. Неожиданно моя выдержка изменила мне, я упала на пол и громко заревела. Это абсурд! Я ничего не найду! Грач специально заслал меня сюда, чтобы я не помешала ему расправиться со Златкой. Он посадит ее на иглу, и тогда я ничего уже не смогу сделать. Что же ему надо от нее? От нее — явно ничего. Он что-то хочет получить от ее родителей, вне всяких сомнений. Скорее всего, в этом доме вообще нет никакого скрытого сейфа, а даже если и есть, то здесь надо прожить несколько лет, чтобы найти его.

Я сотрясалась от рыданий, руки дрожали от нервного напряжения. Нужно бежать отсюда, бежать как можно скорее и искать Златку, пока еще не поздно… И даже если уже поздно, все равно искать! Только где?!

Чтобы хоть как-то успокоиться, я скинула с себя одежду, включила лампу и легла. Солярий всегда действовал на меня положительно, может, и сейчас подействует. Я взяла со стоящей рядом тумбочки темные очки и надела их. Вдруг совсем близко послышался

чей-то голос. Я вскочила как ошпаренная и выключила лампу. Передо мной стоял пахан и, выпучив глаза, рассматривал меня. Я сняла очки, схватила со стула платье и прикрылась им.

— Извините, ради бога. Я понимаю, что персоналу нельзя загорать. Еще раз простите. Этого больше никогда не повторится. Вы меня уволите?

Пахан наконец отвел масленые глазки и попытался совладать с собой.

— Прости, Валя, я не знал, что ты здесь загораешь. Ничего страшного. Мне этой дурацкой лампы не жалко. Ты девушка молодая, тебе надо хорошо выглядеть. Просто в следующий раз, когда захочешь позагорать, предупреди меня.

— Простите.

— Не извиняйся, все в порядке. Валя, а ты давно в доме?

— Да, уже больше часа, наверное.

— Разве можно столько загорать под лампой? У тебя может быть ожог. Начинать надо с двадцати минут.

— Я и была под этой лампой не больше двадцати минут.

— А что ты делала до этого?

Пахан смотрел на меня как-то не очень мило и даже, можно сказать, подозрительно. Неужели горилла что-нибудь напел или, того хуже, вообще рассказал, кто я такая? От этой мысли у меня пересохло во рту.

— Я сидела у себя в комнате. Вернее, уснула. Проспала около часа. Сама не знаю, как отключилась.

— А в библиотеку ты не заходила?

В глазах у меня потемнело, и я почувствовала, как пульсирует кровь в висках.

— В библиотеку?

— Да, в библиотеку, я, по-моему, ясно сказал.

— Не заходила.

— А кого-нибудь подозрительного в доме видела?

— Леонид Станиславович, как кто-нибудь подозрительный может попасть в ваш дом? Это же нереально. У вас такая охрана…

— Я привык, когда мне точно отвечают на вопросы. Так да или нет?

— Нет.

— Видишь ли… Мне потребовались кое-какие документы. В моем доме, кроме меня, никто в библиотеку не заходит. Убирают ее тоже только с моего разрешения. Зашел, а ключ от оружейной комнаты лежит не в ящике стола, а на столе. Странно.

— А может, вы сами его забыли положить? У меня такое часто бывает. Когда о чем-нибудь думаешь, то не осознаешь, что делаешь.

— Может, и забыл. Сегодня день такой суетной.

— Вы сегодня в оружейную комнату заходили?

— Да, был утром.

— Значит, точно забыли.

— Думаешь?

— Уверена. Ну сами посудите: посторонних людей в доме нет, гости близкие, слуги проверенные… Кому нужна ваша оружейная комната?

— Да, пожалуй, ты права… А вы, Валя, умная девушка и отлично можете успокаивать. Из вас выйдет очень хорошая жена. Вам, наверное, такая работа в тягость?

— Нет, напротив, я по натуре домашняя, а здесь все, как дома. А что это вы меня стали на «вы» называть?