Порочная
Шрифт:
— Я уже это сделал, — он сбрасывает одеяло на пол. — Не люблю опаздывать на похороны, — говорит он. — Это отвратительно.
— Ещё одни похороны… — я плюхаюсь обратно на кровать и стону. — Для ещё одного парня, которого ты убил. Я уверена, что это плохой фетиш.
Его голубые глаза вспыхивают.
— Я не убивал его.
— Прекрасно, человек, чьей смертью ты манипулировал, чтобы добиться успеха.
Он протягивает руки, шевеля пальцами, словно заставляя марионетку танцевать на ниточках. Он смеётся.
— Я был весьма доволен тем, как всё обернулось.
Конечно,
— Давай просто останемся здесь, — говорю я, соблазнительно проводя ногтем по царапине у основания моего горла.
Если я смогу пустить немного крови…
Его ноздри раздуваются, челюсть яростно подёргивается. Его рука выбрасывается вперёд, как змея, нападающая на добычу, и его пальцы крепко обхватывают моё горло, когда он опускает меня на колени на кровати.
— Не смей… — его взгляд скользит вниз, к моему горлу, и его адамово яблоко дёргается, когда он сглатывает. — Одевайся. Сейчас же, — и, не говоря больше ни слова, он отпускает меня.
Я улыбаюсь. Ах, Ронан и его печально известный контроль. В один прекрасный день я сломаю его так сильно, что сам дьявол улыбнётся и понаблюдает с попкорном.
— Знаешь, — я провожу пальцем по его груди, и он хмуро смотрит на меня, — прямо сейчас я чувствую себя ужасно похожей на твою пленницу.
В истинно Ронановской манере он игнорирует меня, подходит к шкафу, снимает с вешалки платье и бросает его в изножье кровати.
— Будь готова через тридцать минут.
И с этими словами он уходит, хлопнув за собой дверью.
***
Час спустя мы уже в многолюдной, холодной Москве.
Машина замедляет ход, останавливаясь, и водитель открывает дверь. Ронан выходит, застёгивая пиджак, прежде чем протянуть мне руку. Я выхожу на тротуар перед тем же собором, в котором мы были всего две недели назад на похоронах премьер-министра. Толпы людей заполонили улицы, некоторые сжимают в руках цветы, другие плачут.
Никогда не понимала патриотизма и верности человеку, которого ты никогда не встречал. Понятия не имею, что за человек или президент был Николай Деревечи, но, по моему ограниченному опыту, большинство правительства так или иначе коррумпированы. Хотя… Ронан хотел его смерти, что говорит о том, что он не хотел связываться с темной стороной. Благие намерения сейчас не сослужили ему хорошей службы.
Люди склоняют головы и крестятся, когда мы, шаркая, направляемся к дверям собора. Они и не подозревают, что они нуждаются в этом присутствии Ронана. Я беру Ронана за руку. Сразу замечаю усиленную охрану, когда мы входим в церковь. Они выстраиваются вдоль задней стены, пытаясь слиться со своими костюмами, но их глаза постоянно перемещаются в поисках новых угроз.
Ронан наклоняется к моему уху, чистый аромат его одеколона заглушает пряный запах ладана.
— Прелесть похорон президента в том, что можно собрать всех мировых лидеров в одной комнате, — он вдыхает. — Представь себе все возможности.
Я поворачиваюсь, когда он одаривает улыбкой кого-то на скамье.
— На этот раз небольшое
Он кладёт руку мне на поясницу и ведёт к скамье в нескольких рядах впереди. С кривой улыбкой он расстёгивает мою шубу и медленно снимает её с моих плеч. Вокруг меня воцаряется тишина, и я закатываю глаза. Единственное, что хуже, чем надеть красное на похороны, — это надеть белое.
Мы занимаем свои места, и Ронан кладёт руку мне на бедро.
— Вижу, гроб закрыт, — медленная ухмылка появляется на его губах.
— Преступление на почве страсти, — шепчу я, наклоняясь к нему. — Неряшливое.
— Можно только надеяться, — он хватает меня за подбородок и запрокидывает мою голову назад. — Можно только надеяться… — его губы прижимаются к уголку моего рта, и люди позади нас перешёптываются.
— Осторожнее, Русский. Твоя маска сползает, — я прикусываю его нижнюю губу, прежде чем он поворачивается ко мне лицом.
Священник подходит к алтарю и откашливается, прежде чем что-то бессвязно сказать по-русски. Я мгновенно отключаюсь. Я католик, и, хотя я уважаю религию, мне трудно обращать внимание, когда я не понимаю в ней ни слова.
В какой-то момент я, должно быть, снова заснула, потому что просыпаюсь, когда Ронан слегка шевелится.
— Аминь, — произносит Ронан с кривой улыбкой, прежде чем подняться на ноги и протянуть мне пальто. Я встаю, растягивая шею в стороны, прежде чем просунуть руки в рукава.
Когда мы выходим, улицы перед собором всё ещё заполнены людьми. Фотографы бесстыдно пытаются сфотографировать высокопоставленных посетителей, в то время как охрана оттесняет их назад. Это мрачно и в то же время хаотично. Я опускаю лицо к земле, пытаясь выглядеть расстроенной, пока Ронан проталкивается мимо людей к ожидающей машине.
— Мы уже можем выпить? — спрашиваю я.
Он лишь улыбается.
Глава 8
РОНАН
Похороны были полны помпезности и торжественных обстоятельств. Речь за бесконечной речью, восхваляющей Николая. На самом деле, это такая трагедия. Премьер-министр, президент… а разве бог не любит троицу?
Так и есть… Я улыбаюсь. Погружаюсь в свои мысли только для того, чтобы быть вырванным из блаженных грёз вибрирующим в нагрудном кармане телефоном.
— Да, — отвечаю я.
— Замена мистера Томаса подписала соглашение о неразглашении.
— Очень хорошо. — Автомобиль мчится по переполненным улицам Москвы, следуя за процессией. Очень надеюсь, что этот новый человек не разочарует меня. У меня не хватает на это терпения. — Он ведь понимает последствия невыполнения, да?
— Обещаю, сэр, — говорит Донован, — Генри ваc не подведёт.
Я смотрю в окно на проходящих мимо людей.
— Пожалуйста, сообщите этому мистеру Генри о том, что случилось с мистером Томасом. В конце концов, время имеет решающее значение. Американские выборы состоятся всего через несколько месяцев, и давайте не будем забывать… предстоят выборы нового президента России.