Порочное полнолуние
Шрифт:
— Я тебе не враг, Ласточка. Неудовлетворенный в ласках зверь толкнет моих мальчиков на глупости. Пока они не встретят…
— Нареченных? — едко усмехаюсь я. — И когда они их встретят?
— Однажды Луна сведет их с Нареченными. Это может случиться когда угодно, и Бесправницы отчасти способствуют этому. Когда отступает голод плотских утех, расцветает иное желание. Желание духовного единения. Невидимая связь истинной пары укрепляется и момент воссоединения Нареченных близится.
— Вау, — встаю и оправляю юбку, — вот чего вы мне устроили ускоренный
— Кажется, ты неправильно поняла…
— Пошла ты… — тычу пальцем в изумленное лицо Иды и скалюсь, — в жопу енота! Вот так.
— Покорность, влюбленность и восторженность, Ласточка! — подскакивает на ноги и сжимает кулаки. — Что, маленькая гадина, тут сложного?!
— Так мне еще вам с любовью отлизать, раз вы Альфа?! — клацаю зубами.
— Что?! — отшатывается Ида, поперхнувшись от удивления, и с гримасой отвращения прижимает руку к груди. — Милостивая Луна! Ты в своем уме?
— Отлично! Одной проблемы меньше! — я обнажаю зубы в улыбке и сердито шагаю прочь.
— Кого они притащили? — растерянно лопочет Ида.
— Финансового аналитика! — разворачиваюсь к ней, всплеснув руками. — Но в душе я хиппи-одиночка! Я, мать вашу, в этом году планировала купить дом на колесах, но не судьба! Вместо этого я остасываю волчьи члены в замке посреди леса!
— Эдвин! — взвизгивает Ида.
— Обожаю дома на колесах! — рыжий поганец распахивает дверь. — У нас столько общего!
Так, самое время восхититься, как советовала Ида, и тихо охнуть влюбленной дурочкой. Решительно сглатываю, набираю полной грудью воздух и… скрежещу зубами:
— Невероятно…
— Ты в порядке, Ласточка? — Эдвин обеспокоенно кривится. — Ма, чего ее так перекосило? Тебе больно?
И в следующее мгновение заключает в теплые объятия, прижавшись щекой к щеке. Чувствую, как бьется его сердце, и от тонкого запаха вереска кружится голова. Не хочу писать по ночам о своей влюбленности к тоскующим от одиночества волкам, как моя предшественница. Отталкиваю Эдвина под печальный вздох Иды, и бегу прочь.
— Ласточка!
— Нет, — резко притормаживаю и оглядываюсь на удивленного Эдвина, — не надо мне тут твоих фокусов!
— Каких фокусов?
— Боже, — прижимаю кулак ко рту и истерично смеюсь.
Я не могла… Нет… Это ведь какая-то нелепица — влюбиться в оборотня за считаные секунды. Кидаюсь вниз по лестнице и пролетаю через холл к тяжелой входной двери.
Взвизгиваю, когда выскакиваю на улицу и прижимаю ладони ко рту. Над тушей мертвого медведя склонились два чудовища: мускулистые, покрытые густой шерстью с окровавленными вытянутыми мордами. Меня мутит от сладкого запаха крови.
— Доброе утро, — ворчит голосом Чада один из монстров и вяло помахивает хвостом.
Я никогда прежде так не орала. Даже над трупом Боба.
— Да, твою мать, Ласточка, — фырчит второе чудище интонациями Криса и ковыряется когтистым мизинцем в левом ухе. — Сколько
Чад с хрустом костей передергивает широкими мохнатыми плечами, сбрасывая шерсть и хвост, и шагает ко мне голым мужчиной. Я вновь срываюсь на крик, потому что он слишком хорош: мускулист, не обуздан и с кубиками, как дикий варвар из женских фантазий. И я готова пасть перед ним на колени с признаниями в любви.
Чертов дневник! Я будто пропиталась чужими отчаянными эмоциями и желанием принадлежать мохнатым тварям во веки вечные.
— Ласточка, — Чад делает ко мне шаг и в следующее мгновение закидывает меня на плечо. — Соскучилась?
Глава 15. Дерзость Бесправницы
— Подлец! — бью кулаками по спине Чада и изо всех сил пытаюсь не смотреть на его крепкий голый зад. — Пусти!
У меня еще не было мужчин с такой охрененной и подкаченной задницей, поясницу над которой украшают две соблазнительные ямочки. Кулаки мои разжимаются, и бью я теперь ладошками по завлекательной и провокационной попе. Ну, как бью... Шлепаю, но делаю вид, что я злая и всячески пытаюсь вырваться.
— Выспалась, да? — шутливо похлопывает по попе. — Сил набралась?
А еще прежде меня никто не тащил на плече, чтобы воспользоваться моим телом в гнусных целях. Чад — охотник, а я — строптивая добыча, которая с каждой секундой заводится все больше и больше. Мне недостатоточно просто шлепать бородатого варвара по ягодицам, и я начинаю их поглаживать и тискать. Шикарный зад!
Поднимается по лестнице и размашисто вышагивает по коридору. Напоминаю себе, что меня похитили и против воли притащили в лес, но телу начхать на рациональные доводы. Оно желает близости, и разум слабеет под гнетом низменных инстинктов.
Чад со смехом и мягко бросает меня на пружинистый матрас, и я с готовностью задираю юбку, изнывая от горячего желания. Мало того, я поднимаюсь на четвереньки и выгибаюсь в спине, зазывно глянув на возбужденного Чада из-за плеча.
Вскрикиваю от резкого толчка. Чад наматывает на кулак волосы и в животном неистовстве врывается голодное лоно, запрокинув мою голову. Движения его глубокие, грубые и гневные, и каждая фрикция отзывается во мне громким и истеричным стоном.
— Сучка, — тяжелая ладонь звонко бьет по ягодице, и я восторженно взвизгиваю от слабой вспышки боли, что прокатывается по телу мелкой дрожью.
Уловив темп Чада, со сладостными стонами подмахиваю ему. Рык, охи и шлепки сотрясают воздух, и меня пронзает раскаленный прут сильной судороги. С криком вжимаюсь в пах Чада, и он с утробным урчанием наваливается на меня. Спазмы удовольствия вторят биению наших сердец, и я растекаюсь по кровати вздрагивающей медузой.
— Аж яйца гудят, — Чад падает на спину и тискает яички.
Меня умиляют его вульгарность, спутанные волосы, что раскинулись змеями по одеялу и его густая борода. Пробегаю пальцами по плечу, груди и животу Чада, а затем накрываю ладонью его восхитительный член.