Порочные ангелы

Халле Карина

Должно быть, он слышит презрение в моем голосе, потому что резко смотрит на меня.

— Что ты имеешь в виду?

— Я хочу, — произношу осторожно, желая контролировать его, но не желая попасться на этом, — чтобы ты рассказал мне, почему сидишь здесь в одиночестве и пьешь. Разве тебе не нужно избавиться от частей тела, оставшихся в комнате пыток? Или для этой работы ты кого-то нанял? Кажется, для грязных делишек у тебя всегда кто-то найдется.

— Мне не нравится затыкать дам. Но я могу это сделать.

Он

сжимает губы, на его челюсти дергается мышца.

— Интересно, как? — спрашиваю я, не желая отрывать от него взгляд. — Как ты меня заткнешь?

Хавьер игнорирует вопрос.

— Почему ты здесь? — спрашивает он размеренно.

— Мне просто стало любопытно, чем занимается мой похититель. У тебя ведь было такое занятое утро, пришлось отрывать у охранника части тела и тому подобное.

Резко поднявшись со стула, он опирается на стол, отчего немного виски выплескивается из стакана. Лицо Хавьера оказывается в паре сантиметров от моего, я даже могу видеть коричневые крапинки в его янтарных глазах. Кажется, если присмотреться, то я смогу увидеть в них и его душу, существование которой он всячески отрицал.

— Думаешь, я наслаждался этим? — рычит он, стиснув зубы, источая запах алкоголя и табака.

— Да. Я думаю именно так, — произношу, не сдвигаясь с места.

— Я сделал это ради тебя.

— Думаю, дело тут не только во мне. Тебе понравилось давать Франко то, чего он заслуживал. — Я ехидно улыбаюсь.

Хавьер хмурится, но не отступает.

— Допустим, и что с того? Он заслужил все это. Я предупреждал его о том, что случится, дотронься он до тебя снова. И я сдержал обещание.

— Почему тебя так волнует то, что он ко мне прикоснулся?

Он моргает и тяжело сглатывает.

— Потому что ты моя, — говорит он так, словно это и так понятно.

— Потому что ты вырезал свое имя на моей спине?

Он, кажется, не знает, что сказать, поэтому, коротко качает головой.

— Нет.

— Тогда почему?

— Тебе стоит вернуться в постель, — Отодвинувшись от стола, Хавьер опускается на стул и смотрит на картину, висящую на стене.

— Никуда я не пойду, — заявляю я, обходя стол и загораживая своим телом картину. — Если считаешь, что я твоя, то не уходи от ответственности.

— Ты становишься занозой в заднице.

— Но тебе ведь моя задница нравится.

— Что ты делаешь? Чего ты хочешь?

Он сердито смотрит на меня.

Приблизившись к нему, я наклоняюсь, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. Ему не спрятаться от меня так просто. Хавьер пьян, и уже почти раскололся.

— Я хочу узнать, почему ты напился. — Наклоняю голову. — Это из-за меня? — Хавьер отводит глаза, но не отвечает. — Из-за меня? — подталкиваю я. — Да? — слегка потряхиваю его за плечи. — Отвечай, черт возьми!

Его глаза расширяются, и я снова вижу в них тот страх.

— Да, — произносит он едва слышно.

— Что?

— Я

сказал да! — кричит Хавьер, хватая меня за руки и вскакивая со стула. — Да, мать твою, да, это все из-за тебя!

В его глазах пылает ярость, вены на его шее пульсируют, и он крепко держит меня за руки, однако я не боюсь.

Зато он боится.

— Почему? — спрашиваю я.

— Потому что я нарушил обещание, чего никогда не делаю. Это просто не я.

Он растерянно хмурится.

Сделав шаг, я почти прижимаюсь своей грудью к его, и Хавьер хмурится еще сильнее.

— Мне кажется, ты недостаточно хорошо себя знаешь.

Он опускает взгляд.

— Да? Ну, расскажи тогда, какой я на самом деле, раз тебе все прекрасно известно, — отвечает он насмешливо.

Сжав губы, я вижу, как Хавьер впивается в них жадным взглядом и тяжело вздыхает, словно сдерживается из последних сил. А я этого не хочу. Я хочу, чтобы он сорвался.

— Ты боишься, — шепчу я.

— Боюсь чего? — скептически спрашивает он.

— Меня.

— Это нелепо. Тебя? — он недоверчиво фыркает.

Я пристальнее смотрю на него, пока не начинает казаться, что в комнате нет ничего, кроме нас.

— Да, меня. Ты боялся оставаться со мной прошлой ночью, боишься того, что тебе предстоит сделать в конце недели, боишься увидеть во мне долбаного человека. Боишься, боишься, боишься! — я сердито прижимаю палец к его груди. — Ты обыкновенный трус!

Его ноздри раздуваются, и на мгновение я думаю, что совершила ошибку, освободив создание, которое причинит мне боль.

Однако происходит совсем другое.

Обхватив меня пальцами за подбородок, Хавьер настолько страстно целует меня, что перехватывает дыхание. После этого поцелуя, яростного и быстрого, нам требуется несколько мгновений, чтобы отдышаться. Хавьер шокировано смотрит на меня, словно не может поверить в то, что только что сделал.

Мои губы покалывает от его поцелуя, и я пытаюсь снова взять себя в руки.

Но времени на это у меня нет.

Резко подняв взгляд, Хавьер обхватывает меня за затылок и притягивает к себе. Я оказываюсь так близко к нему, что чувствую биение его сердца через рубашку и галстук.

Его губы впиваются в мои, жадно, дико и пылко. Он целует меня глубоко и основательно. У меня возникает ощущение, что мои чувства — осадок на морском дне, и он покачивает их, пока они не начинают колыхаться вокруг нас, затмевая остальной мир. Я целую Хавьера в ответ, с легкостью подражая его интенсивности. Наши губы сливаются, и чем больше я получаю, тем больше хочу.

Дотянувшись до его волос, я вцепляюсь в густые шелковистые пряди и тяну за них, пока Хавьер не стонет мне в рот. Тут он разворачивается так, что я оказываюсь на его столе, и я обнаруживаю, что извиваюсь, пытаясь немного усмирить жар, пылающий между ног.