Порочные привычки мужа
Шрифт:
— Рада познакомиться, мистрис Машем. Должна признаться, что это был долгий и тяжелый день.
— Ага, я так и подумала, мэм. Заходите же скорее, к вскоре все снова наладится. — Мистрис Машем поспешно вошла в большую кухню, выложенную каменными плитами, главное место в которой занимал длинный и массивный деревянный стол, откуда исходили соблазнительнейшие ароматы.
За столом сидел мужчина, такой же коренастый, как мистрис Машем. Перед ним стояла высокая кружка, а сам он строгал кусок деревяшки — его крупные руки с короткими пальцами обращались с небольшим ножиком с невероятной ловкостью. Он поднял
— Это мой муж Берт, — объявила мистрис Машем. — Он не больно-то разговорчив, но человек хороший.
Берт никак не отреагировал на этот панегирик. Аурелия тоже не очень понимала, что она должна сказать, поэтому глянула на Гревилла. Тот просто произнес:
— Добрый вечер, Берт.
— Добрый, сэр. — Берт даже головы не поднял своей деревяшки.
Видимо, этого было вполне достаточно. Аурелия мельком подумала, что хозяйку должно удивить странное одеяние гостей, но Мэри, похоже, не заметила ничего необычного. Она переливала ароматное содержимое кастрюльки в оловянную кружку.
— Ну вот. Добрая капелька поссета вас хорошенько подкрепит.
С вздохом облегчения Аурелия сбросила старый плащ и взяла кружку, которую протянула ей Мэри.
— Спасибо, мистрис Машем. — Аурелия благодарно уткнулась носом в кружку, где исходило паром подогретое вино с молоком и пряностями.
— Эй, я просто Мэри, — непринужденно сказала женщина. — Никто в округе не называет меня по-другому… А вы, мастер Гревилл, тоже выпьете поссету или лучше кружечку крепкого Бертова эля?
Аурелия подавила улыбку. «Сэр» очень быстро сменился «мастером» — так она называла Гревилла в детстве. Похоже, он этого даже не заметил, только сказал, что предпочтет крепкий эль Берта.
Берт тяжело встал из-за стола, исчез в кладовой, но быстро появился оттуда с высокой кружкой, над которой дрожала шапка пены.
— Вот, — объявил он и вернулся на свое место. Гревилл, поблагодарив, сел верхом на скамью, словно чувствовал себя в этой кухне как дома, и поднес кружку к губам.
— Пойдемте со мной, моя дорогая, все уже готово, — произнесла Мэри, поворачиваясь к Аурелии.
Они поднялись вверх по узкой лестнице, начинавшейся в углу маленького, выложенного каменными плитами холла. Вся мебель блестела от пчелиного воска, воздух был напоен ароматом лаванды. Похоже, мистрис Машем вела хозяйство безупречно.
— Вот и пришли, моя дорогая. — Добравшись до верха, Мэри широко распахнула дверь, и Аурелия вошла в квадратную комнату, освещенную масляными лампами и пылавшим и камине огнем. Краски на ситцевых занавесках потускнели от частых стирок, однако сами занавески были накрахмалены до хруста и тщательно выглажены.
— Вот, смотрите — горячая вода в кувшине. — Мэри показала на умывальник с мраморной плитой. — А пока вы ужинаете, я положу вам в постель грелку, и будет вам хорошо и уютно.
— О да, — сердечно отозвалась Аурелия, с вожделением глядя на кровать с пологом. Груда подушек на ней была посыпана лавандой. Тяжелый день определенно заканчивался в раю.
Глава 8
Мэри поставила саквояж Аурелии на комод рядом с кроватью.
— Может, вам чего постирать нужно, дорогая? У меня завтра как раз стирка, так я все быстренько сделаю.
— О нет, спасибо, — ответила Аурелия. — Все лежит в саквояже… кроме того, что на мне. — Она пренебрежительно провела рукой по юбке. — Это, конечно, испачкано в дороге.
— Вот и не убирайте, а я завтра постираю и поглажу, — сказала Мэри, направляясь к двери. Она еще раз окинула комнату взглядом и одобрительно кивнула. — Чувствуйте себя как дома, моя дорогая. Ужин я накрою в гостиной.
Аурелия открыла саквояж и вытащила из него муслиновое платье, в котором ходила утром. Оно не очень помялось, так что Аурелия просто хорошенько встряхнула его и положила на кровать. Оставшись в сорочке и нижней юбке, она намочила горячей водой салфетку из махровой ткани и протерла шею и руки.
Стук в дверь испугал ее… Она посмотрела на дверь, держа салфетку в руках.
— Кто там?
— Гревилл. Можно войти?
— Минутку. Я не одета.
— Накиньте что-нибудь быстренько. Мне нужно обсудить с вами пару вопросов до того, как мы пойдем ужинать.
Аурелия схватила с кровати платье, натянула его через голову и быстро застегнула. Потом разгладила юбку и открыла дверь.
— Заходите.
И поспешно отошла обратно на середину комнаты.
Гревилл вошел, закрыл дверь и прислонился к ней, внимательно разглядывая Аурелию. Губы его изогнулись в полуулыбке. Серые глаза заблестели, и полковник пробормотал:
— Вы выглядите просто очаровательно, дорогая моя, и ничуть не измученной, несмотря на все тяготы этого дня.
— Внешность обманчива, — ответила Аурелия в слабой попытке отвергнуть комплимент. Она ощущала себя на удивление уязвимой, внезапно остро осознав, каковы будут последствия того, на что она согласилась. Если бы на месте Гревилла стояли Гарри или Алекс, она бы ни о чем таком не думала, но они бы и не смотрели на нее с таким блеском в глазах. Это был взгляд мужчины, который видит женщину в определенном свете. И мысли его совершенно точно были далеки от бытовых проблем.
Сердце Аурелии подскочило и заколотилось, а пальцы слегка задрожали. Она села на кровать и крепко зажала ладони между коленями.
— И о чем же вы хотели поговорить?
— Я хочу подготовить вас, рассказав правильную историю. — Гревилл отлепился от двери, прошел в комнату и принял свою, похоже, любимую позу — перед камином, упершись одной рукой в каминную полку. — Мэри ничего не известно о моей деятельности. Она знает меня исключительно как полковника Фолконера и уверена, что именно в этом качестве я сопровождаю вас в Шотландию. Вы — жена моего приятеля офицера, который служит за границей. Он узнал, что я возвращаюсь в Англию, и попросил сделать так, чтобы вы благополучно добрались до своих шотландских родственников.
— В таком случае не подумает ли Мэри, что наше появление в этой наемной двуколке, да еще и в крестьянской одежде, выглядит несколько странно?
Разговор успешно успокаивал разгоряченную кровь Аурелии. Она встала с кровати, подошла к комоду и начала поправлять шпильки в волосах.
— Мэри считает, что вы находитесь в довольно стесненных обстоятельствах, — произнес Гревилл, глядя на нее. Аурелия подняла руки над головой, и эта поза показалась ему восхитительно чувственной — настолько, что даже дыхание перехватило.