Порочный круг
Шрифт:
— Не видишь, что ли? — Рысь показал на видеофон, у которого мигали кнопки режима записи.
Ирен зашептала мне в ухо интимным голосом:
— Бредятина какая, вот ужас-то...
Я кивнул головой. Она продолжила:
— Как ты думаешь, почему Юхарсен разбил передачу на два дня?
Поначалу я не сообразил, о ком речь, но потом спохватился:
— Так ведь он и без этого занял полчаса эфира вне программы. Дискуссия влетела мистеру в копеечку.
Ирен больше ни о чем не спрашивала. До меня, наконец, дошло, что и ее предыдущий вопрос был вызван совсем не желанием узнать о продолжении юхарсоновых посиделок, а стремлением поговорить со мной. На мою персону не очень часто обращали внимание представительницы
— Кто там? — отозвался Рысь.
— Ну, откройте же дверь! Что за манера прятаться по каютам, когда на ужине всех предупредили о прощальном брифинге,— раздался из селектора сильно приглушенный голос.
— О, господи. Не лень ему шататься по комнатам. — С этими словами я открыл.
На пороге стоял мужчина в форменной куртке. Сразу бросались в глаза две отличительные черты его внешности: густые усы и большая пролысина на голове.
— Сейчас координационный совет, перед отлетом на Луну, хочет видеть всех офицеров экипажа, — он оглядел нас блуждающим взглядом печальных карих глаз.
— Это официально или как? — спросил Скорпион. — Мы же, по-моему, утром уже обо всем договорились.
— Нет, это не официально, но прийти следует... Впрочем, как хотите... — Дверь стала потихоньку закрываться.
— Хорошо, мистер МакКорфи, мы придем, может быть,— проговорил я вдогонку, но мужчина, скорее всего, этого уже не услышал.
— Интересно, — усмехнулась Ирен, — то ворвался, чтобы всех прогнать на очередное совещание, а теперь "как хотите".
— Просто глядя на тебя, Ирен, он вдруг вспомнил об одном очень важном деле, — предположил Скорпион.
Все засмеялись. Как мы уже успели наслушаться, суровость мистера МакКорфи еще совсем недавно приводила в отчаянное состояние слабый пол поселка. Но совсем недавно кое-кто стал замечать, что он оказывает внимание фрау Винтер, — немолодой, но симпатичной сотруднице Шикато. Было видно, что и ей нравится мужественный пилот дальних рейсов в отставке. И вот, за несколько дней до нашего прибытия, трое ремонтников были вынуждены идти в один складской отсек, где сломался и лежал уже сутки кибер, который умудрился замкнуть на себя проводку. Поломку починили, даже не заходя в ангар. Затем техники все же вошли в помещение, чтобы вытащить робота-неудачника. Там было темно, хоть глаз выколи. Мужики, естественно, включили общее освещение. Каково же было их изумление, когда они увидели внизу, в центре зала, на свободной от контейнеров площадке фрау Винтер в объятиях МакКорфи. Женщина вскрикнула и в испуге спряталась между ящиков. Ее кавалер обернулся, увидел бригаду, побагровел и закричал: — Какого черта! Вы что, не видите: я занят одним очень важным делом!
Конечно, история сразу стала известной всей стройке. Через неделю влюбленным пришлось легализовать свои отношения, так как слухи явно преувеличивали действительность.
Сейчас наш линкор стоит в растре кольца телепортации. Техники проверяют и активизируют канал, и всего через пятнадцать минут мы окажемся за сотню астрономических единиц отсюда, на подступах к системе звезды Барнарда, в поле идентичного циклоскопического составного сооружения. Очень часто во время таких скачков, когда мы несемся неизвестно где, я развлекал себя рассуждениями по поводу того, что сама по себе телепортация была открыта случайно и теория ее практически не разработана. Человечеству свойственно пускаться в авантюры. Ведь даже от открытия и первого практического применения электричества до понимания сути процесса прошло полвека. Стоит ли удивляться, что за несколько веков существования телепортации еще не выдвинута обоснованная, с моей точки зрения, теория происходящего. Наука, особенно ее теоретическая составляющая, топчется на месте. Все признают этот факт, но считают его неизбежным. Ведь что двигало людьми в эпоху переворота в познании вселенной — первых столетий третьего тысячелетия? Желание вырваться на простор галактики. И когда это произошло, задача совершенствования техники победила стремление к фундаментальным, лишенным сиюминутного практического смысла изысканиям. Людей охватил переселенческий бум. Как можно дальше от родной планеты! Естественно, что все интеллектуальные силы были направлены на систематизацию и накопление новых фактических данных. Время аналитиков и великих бумажных открытий кануло в Лету. Да здравствует эпоха первопроходцев и кропотливых прикладников!
В этот момент нас перебросили — такую информацию выдал монитор. Отвлекшись от своих рассуждений, я пробежался по системам и оглядел привычным взором рубку корабля. Около меня елозил на вертушке Ким, соединенный перепутавшимся проводом с машиной. Такое состояние было для него привычным, и он напевал нечто легкомысленное, ведя электронный диалог с аппаратной кольца. Вторым дежурным был Дев. Лицо мальчишки было более озабоченным, чем у его напарника. Брови время от времени сближались, и на лбу вычерчивалась трогательная серьезная складка.
Постепенно мое воображение наполнилось воспоминаниями о последних часах, проведенных на покинутом пять дней назад Плутоне, и сердце защемило, будто я пережил невосполнимую потерю. И причиной тому была Ирен. Каждый раз, когда она посещала нашу компанию, я внушал себе, мол, ты равнодушен. Но какое-то наваждение заставляло смотреть на нее неотрывно и смущаться, когда эта девчонка реагировала на мое внимание к себе. Если бы Ирен оставалась холодна ко мне! Но она одобряюще посмеивалась над моими остротами, и ее глаза порой прямо-таки восхищенно глядели на меня. Кровь стучала в моих висках, и однажды случилось то, чего я хотел и в то же время опасался больше всего — мы остались наедине. Клянусь чем угодно, это была чистая случайность. Мы шли веселой толпой по доку, но по пути все разбегались и разбегались по своим делам. Когда мы дошли до перекрестка, я предложил:
— Давайте пройдем через склад, так в два раза быстрее...
На что Ирен тихо засмеялась:
— Некрасиво завлекать девушку в тесные проходы меж ящиков. — И с этими словами она скользнула в узкий складской коридорчик.
Только тут меня повергла в дрожь мысль, что я оставлен с этим существом наедине. Слегка стыдясь, но в то же время оправдывая себя случайностью происходящего, я пошел за ней, и взгляд мой порой бесстыдно задерживался на ее красивых бедрах и ногах.
— Ирен! — совершенно неожиданно вырвалось у меня.
Она остановилась на более свободном пространстве, склонив голову немного набок и лукаво улыбаясь уголками губ:
— Вы хотите что-то мне сказать?
Это повергло мое тело в нервную дрожь, я чувствовал теплую волну, прокатившуюся по лицу:
— Почему вы так бежите? Давайте поговорим.
— Прямо здесь?
Она захохотала, но негромко. Я тоже неопределенно усмехнулся, осознав глупость своего положения. Но она взяла мою ладонь и погладила кончики моих пальцев:
— У вас такие нежные руки. Они созданы для игры на скрипке... Скажите, меня действительно это всегда интересовало, почему вы так часто говорите стихами?
— Это побочный эффект измененной психики. Те строфы, которые обычный человек способен сочинить в течение часов, в нашем сознании рождаются как бы сами собой.
— И что же родилось в вашем сознании сейчас?
С минуту я рассматривал ее лицо, и мне подумалось, что именно такой должна была быть Ева, первая женщина рая:
Так пошло от Адама и Евы,
И так будет уже до конца...
У любви оголенные нервы,
Утонувшие в счастье сердца.
И не в силах друг с другом расстаться,