Порочный
Шрифт:
Тихо посмеиваясь, потянулся к телефону, чтобы скорее позвонить своей маленькой обиженной Белоснежке. Глаза сузились, обнаружив на экране несколько непрочитанных сообщений. Первое пришло от Дженнифер. Оно гласило:
«Слышала, ты вернулся в Нью-Йорк. Может, поужинаем сегодня вечером? У меня есть разговор».
Поморщился, тут же закрывая послание и моментально выкидывая его из головы. Даже странно, как я вообще мог столько времени проводить в её компании?! Наши совместные воспоминания не вызывали в душе ничего, кроме брезгливости. Другое дело ласковые прикосновения
«Да, малышка, уже с самой первой встречи было понятно – с тобой не будет легко!» – ухмыльнулся, машинально открывая очередное непрочитанное сообщение.
«Ты всё сделал правильно, Вильям! Достойный сын своего отца».
Челюсти сжались, а белки глаз от перенапряжения, должно быть, налились кровью. Ощутил, как в горле образовывается комок, готовый взорваться в любую секунду.
Сукин ты сын, ну поглумись еще чуть-чуть… Скоро клочки полетят… Вот увидишь. Очень скоро. Поспешно удалил чертово послание и принялся набирать любимой. Один. Второй. Третий гудок. И так до бесконечности, но Симона не взяла трубку. Внутри что-то щелкнуло. Должно быть, не слышит. Или занята. Разница во времени между Парижем и Нью-Йорком – шесть часов. Если у меня сейчас девять утра, то у нее уже три часа дня. Тогда почему не подходит к телефону?! А может, просто хочет поиграть в обиженную? Ну, ничего, я завалю её спальню цветами. Пусть убедится в моей искренности.
Не откладывая в долгий ящик, позвонил в популярный парижский магазин, оформив доставку на две недели вперед. К каждому букету я попросил прикладывать карточку с подписью: «От твоего принца. Люблю».
Остаток дня решал накопившиеся вопросы в своем рабочем кабинете. Несмотря на то, что отель «Сумрак» – наше совместное с друзьями детище – прекрасно зарекомендовал себя среди гостей города, за дни отъезда возникло множество проблем.
– …Да, миссис Ричи, всё верно! Сегодня же свяжусь с поставщиками… – администратор заученно улыбнулась, покидая мой кабинет, и только тогда я позволил себе развязать галстук, устало откинувшись на спинку кресла.
Кажется, в сотый раз набрал Моне, но ответа так и не последовало. Её молчание только сильнее укрепило тревожное предчувствие, с самого утра зародившееся в душе. Вдруг на краю стола завибрировал мобильный. Быстро схватил его, вперив одержимый взгляд в подсвеченный экран. Это был входящий от Эрика. Тут же принял звонок, тепло поприветствовав друга.
– Ну привет, братишка! Демиан поделился со мной подробностями нашего нового плана. Это гениально! Уже сегодня вечером начнем приводить его в жизнь.
– Надеюсь, маленький засранец клюнет, – ответил с деланным равнодушием, испытывая нешуточное волнение внутри.
– Даже не сомневаюсь! Главное, ты усыпил его бдительность. Малолетний придурок считает, что он теперь на коне! – Эрик хрипло рассмеялся, а я покачал головой.
– А окажется под конем. Уже скоро.
– Под тремя безудержными жеребцами. Мы его затопчем! – развязно парировал друг, на что я не смог сдержать улыбки.
– Спасибо за помощь. Жаль только, не
– Мы с Селестой решили её отменить, так что ты ничего не пропускаешь.
– Что?! – брови тут же взметнулись ввысь. Какого черта он говорит?!
– Расслабься! Мы всего лишь отменили банкет на три сотни гостей. Ты один из немногих, кого я хочу видеть на празднике, и больше не желаю устраивать пиршество во время чумы. Отметим в нашем тесном дружеском кругу, как только появится такая возможность. Любимая полностью поддержала мое мнение.
– Что-то я не понимаю… У вас не будет свадьбы? Или как? – переспросил, озабоченно потирая переносицу.
– Ну, почему же? В субботу утром мы, как и планировали, официально узаконим отношения, вечером состоится ужин в компании родственников, а ночью отправимся отдыхать на острова! Пора бы уже начать догонять этого быка осеменителя Демиана…
Два дня спустя
Проснулся субботним утром, ощущая, будто лежу не на ортопедическом матраце, заправленном тончайшей бамбуковой простынкой, а на острие ножа. Прошло уже двое суток с момента нашего расставания, но Симона так ни разу и не подошла к телефону. Звонил и в особняк, только экономка – миссис Фармер – всякий раз монотонно отвечала, что её нет дома. Вчера вечером, отчаявшись, даже набрал отцу. Правда, он также не потрудился перезвонить. Поднялся с постели, принял бодрящий душ и вновь поднес мобильный к уху. На этот раз решил связаться с Жозефин – матерью Симоны.
– Вильям? Что тебе нужно? – после четвертого звонка холодно отозвалась она.
– Добрый день. Хотел узнать, всё ли в порядке с вашей дочерью. Она не отвечает на мои звонки. Я беспокоюсь, – стиснул зубы, с волнением ожидая ответа мачехи.
После секундной паузы, прерывисто выдохнув, женщина глухо сказала:
– В ближайшее время дочка не сможет ответить. Сразу после твоего отъезда у Моны случился рецидив. Она попала в психиатрическую клинику.
Внутри моего сознания произошел взрыв мощностью сто мегатонн. Кажется, планета сошла со своей оси.
– Приступ? Какой еще приступ?! О чем вы говорите?! – прорычал я, будто сам не дружу с головой.
– Увы, это правда. Её лечащий врач неоднократно предупреждала нас, поэтому Симона несколько раз в год принимала курсами успокоительные препараты. Я обнаружила, что за последние пару недель она не приняла ни одной таблетки… А после того, как ты уехал, у девочки случился сильнейший нервный срыв. Твое появление в её жизни спровоцировало новый приступ.
Установилась оглушающая тишина. Словно сквозь какую-то пелену до меня доносился монотонный звук воды, капающей из крана. Твою мать. Что она несет?! Какие, к черту, таблетки?!
– Я не верю ни единому вашему слову! Мона здорова! Я видел её всего несколько дней назад! – орал, как заведенный, просто отказываясь в это верить.
Моя девочка здорова, весела и полна сил. В голове до сих пор стоял её чистый беззаботный смех – музыка для моих ушей.
– Ты ещё имеешь наглость спорить со мной? Приехал с одной, но тут же переключился на ту, что помоложе! Ну, разумеется! Соблазнил глупышку, а потом как ни в чем не бывало укатил восвояси! А моя дочь сошла с ума, – токсично процедила мать Симоны, а я до боли сжал челюсти, собирая остатки воли в кулак.