Шрифт:
Глава 1
Как сложно бывает переступить порог. Невысокое препятствие, которое под силу преодолеть ребенку, едва освоившему умение ходить на двух ногах. Он ловко переставляет сперва одну малюсенькую ножку, затем вторую. Иногда падает. Но не боится. Им движет интерес, азарт, влечение к новому, неизведанному.
У взрослых все иначе. В некоторые моменты нашей жизни все остальные чувства притупляет страх. Страх что-то изменить. Страх нового, непонятного. Страх за свою жизнь.
Я стояла, глядя на это смехотворное препятствие
Рука в мягкой лангете заныла, и я прижала её к груди, провела ладонью по ткани повязки и вздохнула, собираясь с силами. Сжав зубы, приподняла пятку и покачнулась.
Крепкая рука придержала меня за локоть, и сержант Харрис добродушно усмехнулся.
– Ишь какая прыткая. Сказал ведь, дождаться меня.
Я улыбнулась ему. В последние несколько дней его лицо стало мне нужным, родным. Я ждала его каждый божий день, как света маяка.
– Остин, вам не обязательно возиться со мной теперь. Вы и так достаточно сделали для меня.
Его, казалось, задели мои слова. Он нахмурил брови и покачал головой. А в следующую секунду выхватил сумку с вещами у меня из рук, по-отечески обнял за плечи и помог, наконец, пройти эту чертову дверь.
Я неосознанно обернулась и посмотрела вглубь длинного больничного коридора, надеясь никогда больше не вернуться сюда. Даже сейчас, покидая стены госпиталя, я чувствовала, как паника сдавливает грудную клетку.
– Скажи-ка мне, как ты собиралась добраться домой? С одной рабочей рукой.
– Такси.
Сержант фыркнул и снова сдвинул брови.
– Ни к чему геройствовать.
Рядом с серьезным сержантом геройствовать и не хотелось. Не было необходимости. Этот мужчина был старше меня лет на пятнадцать и вселял спокойствие одним своим присутствием.
Мы вышли на больничную парковку, и меня оглушил переливчатый клаксон автомобиля в трех ярдах от нас. Я вздрогнула всем телом и крепче прижала к себе больную руку. До самого плеча меня прострелила боль. Сморщилась, унимая вновь подкатившую панику и борясь с неприятным ощущением. Сержант Харрис свирепо посмотрел на худого паренька за рулем фургона-рефрижератора и покрутил у виска.
– Дилан, ты думаешь головой хоть иногда?
Дилан высунул голову в открытое окно, и улыбка медленно сползла с его лица. Он пошевелил дверную ручку, открыл дверь и выскочил на асфальт, нервно потирая ладонями поясницу.
– Простите, сэр… Лети, я не хотел…
Он смотрел на меня щенячьими глазами, и мне стало жаль этого милого парня. Я точно знала, что он не хотел меня пугать. Только не он.
– Ничего, Дилан. Все в порядке.
Дилан выдохнул облегченно и побежал открывать для меня пассажирскую дверь в кабине своего фургона. Я опасливо посмотрела на радиаторную решетку и подошла к парню. Он как-то старомодно придержал меня за локоть, пока я забиралась на сиденье, и отступил назад, пропуская сержанта сесть рядом со мной. Захлопнув за нами дверь, он быстро обогнул капот и вернулся на водительское место.
Сержант Харрис заметно нервничал и бросал на меня косые взгляды. Я натянула улыбку, желая немного его подбодрить. Получилось не очень.
Спустя полчаса толкания по пробкам Тредситт, мы приехали к дому, где была моя съемная квартира. Я медленно вышла из машины, косясь на дверь подъезда. Мне не хотелось входить в эту дверь. Настолько, что внутри все сжималось в тугой комок. Сердце больно заколотилось.
Я уже хотела спасовать и снова залезть в фургон, игнорируя необходимость подняться в квартиру, но цепкие пальцы сержанта Харриса сжали мое плечо, и я услышала его хриплый голос:
– Все хорошо, Лети. Я схожу с тобой.
Я была ему благодарна. Опять. Как и много раз до этого дня. Остин стал моим личным ангелом. Огромным чернокожим ангелом с Береттой в поясной кобуре вместо крыльев. Дотошный, грешащий сквернословием и любовью к фастфуду, он концентрировал в себе такую человечность, какой я прежде не встречала в посторонних людях.
Поддерживаемая надежной рукой сержанта, я осторожно перешагнула порог и вошла в подъезд своего дома. Я пыталась не дрожать и казаться сильной хотя бы самой себе, однако с каждой ступенью уверенность таяла и превращала меня в жалкое трясущееся существо.
Открыв дверь в квартиру, я шагнула внутрь. Воздух внутри был тяжелый и спертый из-за того, что окна здесь не открывались несколько дней. Остин вошел следом за мной, озираясь по сторонам.
– Тебе помочь с вещами?
– Нет, я быстро.
Сержант кивнул и встал в стойку в прихожей. Я невольно улыбнулась и пошла потрошить шкафы. Вещей у меня было не много. Мне никогда не нравилось захламлять ненужной ерундой пространство вокруг себя. Я быстро сгребла в дорожные сумки одежду, косметику, книги, другие нужные в обычное время мелочи, застегнула молнию. Остин появился за моим плечом и вкрадчиво спросил:
– Ты готова?
Я кивнула. Я не была готова. Совсем. Меня разрывало пополам от страха, и только благодаря Остину я была способна сейчас сохранять лицо. Он это понимал. Очень хорошо понимал. Этот человек слишком много дерьма видел в своей жизни, чтобы знать, каково мне. Но он не лез. Не задавал тупых вопросов, пытаясь вывести меня на откровенный разговор.
– Идем.
Он легко подхватил мои сумки одной рукой и пропустил меня вперед, к выходу. Я дошла до прихожей и замерла, увидев зонт-трость, переломленный на две части. Зачем-то потянулась к нему.
– Надо это убрать…
Харрис выругался и остановил мою руку. Он заглянул в мое лицо, сочувственно поджал губы, очевидно улавливая состояние, в которое я снова погружалась.
– Оставь, Лети. Я сам.
Он еще раз выругался, но уже на Дилана, и я поняла, что за треклятый зонт в моей прихожей надо благодарить его.
На улице Харрис бросил на Дилана прожигающий взгляд и открыл дверь авто. Дилан деловито стучал ногой по переднему колесу своего фургона. Увидев нас, он засуетился.