Порожденье тьмы ночной
Шрифт:
Копии:
Дж. Эдгару Гуверу, директору ФБР, Вашингтон, О. К.
Директору ЦРУ, Вашингтон, О. К.
Главному редактору, «Тайм», Нью-Йорк.
Главному редактору, «Ньюсуик», Нью-Йорк.
Главному редактору, журнал «Инфантри» [3] Вашингтон, О. К.
Главному редактору, «Лиджн мэгэзин» [4] , Индианаполис, Индиана.
Председателю Комиссии Конгресса США по расследованию антиамериканской деятельности, Вашингтон, О. К.
Главному
3
«Инфантри» (англ.) — «Пехота».
4
«Лиджн мэгэзин» (англ.) — «Журнал легиона»
Бернард Б. О’Хэа никто иной, как тот самый юнец, взявший меня в плен в самом конце войны. Это он проволок меня по всему лагерю Ордруф, а потом вместе со мной угодил на обложку «Лайфа».
Как же он узнал мой адрес, ломал я себе голову, обнаружив его письмо в своем почтовом ящике в Гринич-Вилидж.
И, пробежав глазами номер «Уайт крисчен минитмен», убедился, что не один лишь Бернард О’Хэа нашел всеми забытого Говарда У. Кэмпбелла-младшего. На третьей странице простенький заголовок «Американская трагедия» венчал следующий текст:
«Говард У. Кэмпбелл, великий писатель и один из бесстрашнейших патриотов в истории Америки, ныне влачит существование в нищете и одиночестве на чердаке дома номер 27 по Бетун-стрит. Такова судьба людей, у которых хватило мужества сказать правду о заговоре международных еврейских банкиров и международных еврейских коммунистов, которые не уймутся, пока безнадежно не загрязнят кровь каждого американца негрской или азиатской кровью».
13: ПРЕПОДОБНЫЙ ЛАЙОНЕЛ ДЖЭСОН ДЭВИД ДЖОУНЗ, ДОКТОР БОГОСЛОВИЯ И МЕДИЦИНЫ…
Я признателен Институту документации военных преступлений в Хайфе за предоставленные материалы, благодаря которым могу включить в свой рассказ биографию доктора Джоунза, издателя «Уайт крисчен минитмен».
Досье на него собрали обширное, хотя привлечению к ответственности за участие в военных преступлениях он не подлежит. Копаясь в сиих архивных сокровищах, я сумел достоверно установить следующие факты:
Преподобный Лайонел Джэсон Дэвид Джоунз, доктор богословия и медицины, родился в Хаверхилле, штат Массачусетс, в 1889 году и воспитывался как христианин-методист.
Он был младшим сыном зубного врача, внуком двух зубных врачей, братом двух зубных врачей и шурином трех. Он и сам подался в зубные врачи, но в 1910 году был исключен из зубоврачебной школы Питтсбургского университета. В наши дни истинную причину его исключения продиагностировали бы, по всей вероятности, как паранойю. В тысяча же девятьсот десятом году его отчислили за простую академическую неуспеваемость. Проявившуюся, однако, в симптомах далеко не простых.
Экзаменационные работы Джоунза были, наверное, длиннейшими в истории зубной медицины, в то же время имея к ней самое отдаленное отношение. Начинались они вполне здраво — на заданную тему. Но о каком бы предмете ни шла речь, Джоунз ухитрялся пересесть на любимого конька, перекинуть мостик к собственной теории о том, что зубы негров и евреев убедительно свидетельствуют о вырождении обеих групп.
Дантистом он складывался высочайшего класса, и преподаватели надеялись, что со временем он перестанет заговаривать им зубы политикой. Но дело шло все хуже. Изыскания и экзаменационные работы Джоунза окончательно превратились в истерические призывы ко всем протестантам-англосаксам объединиться против еврейско-негритянского засилья.
Джоунза турнули в конце концов, когда он перешел к поискам доказательств вырождения в зубах католиков и унитариев, а под матрасом у него обнаружили пять заряженных револьверов и штык.
Родители Джоунза отреклись от него, на что моих родителей так и не хватило.
Оставшись без гроша, Джоунз устроился помощником бальзамировщика в похоронном бюро братьев Шарф в Питтсбурге. Два года спустя он уже стал управляющим. Еще годом позже он женился на Хэтти Шарф, вдовой хозяйке заведения. Ей к тому времени исполнилось пятьдесят восемь, Джоунзу — двадцать четыре. Многие из тех, кто копался потом в его жизни, — а копались, в основном, неприятели, — вынуждены были заключить, что Джоунз и вправду любил свою Хэтти. Брак, продолжавшийся вплоть до кончины Хэтти в 1928 году, оказался счастливым.
Настолько счастливым, настолько удачным, настолько состоявшимся государством двоих, что все эти годы Джоунз почти и пальцем не повел, дабы предупредить англосаксов о нависшей над теми угрозе. Казалось, для выражения своих расовых принципов ему вполне хватало выходок при обработке определенных трупов, которые и в самых либеральных моргах показались бы делом вполне привычным и людям этой профессии свойственным. Времечко же выпало Джоунзу золотое не только в любви и в деньгах, но и в творчестве. В сотрудничестве с химиком доктором Ломаром Хорти Джоунз разработал рецептуры «Виверина», бальзамирующей жидкости, и «Джингива-Тру» — стимулирующего десны эликсира для зубных протезов, делающего их неотличимыми от настоящих зубов.
После кончины жены Джоунз ощутил потребность в возрождении. Возродилось же в нем то, что было заложено изначально. Джоунз превратился в подстрекателя расовой розни; из тех, о ком говорят: «из какой только щели выползли». Джоунз-то из своей щели выполз в 1928 году. Продав за восемьдесят четыре тысячи долларов похоронное бюро, он основал «Уайт кристчен минитмен».
Биржевой кризис 1929 года разорил его. Газета скончалась на четырнадцатом номере. Все четырнадцать бесплатно рассылались почтой по списку справочника «Кто есть кто?». Иллюстрировалась газета только лишь фотографиями и диаграммами зубов, и каждая статья комментировала те или иные текущие события в свете расово-дантистских теорий Джоунза.
В предпоследнем номере газеты Джоунз именовал себя в списке членов редакционной коллегии «Лайонел Дж. Д. Джоунз, доктор медицины».
Снова, на этот раз в сорок лет, оставшись без гроша за душой, Джоунз ответил на объявление в профессиональном журнале похоронных бюро. В школе бальзамировщиков в Литл-Рок, штат Арканзас, открылась вакансия президента. Объявление дала вдова усопшего президента и владельца школы.
Джоунз получил и должность и вдову. Звали ее Мэри Элис Шуп. Она вышла за Джоунза в шестьдесят восемь лет.