Порождения света и тьмы. Джек-из-Тени. Князь Света.
Шрифт:
И он щелкает зажигалкой. К этому времени Мадрак уже далеко от огороженной площадки.
Сразу за вспышкой на толпу обрушивается волна нестерпимого жара, и единственный вопль, словно раскаленный гвоздь, пронизывает все.
Шестеро, оснащенных огнетушителями подсобников, стоящие рядом, расслабляются, когда видят, что пламя не вырвалось на свободу.
Мадрак сложил руки на посохе и опирается на них подбородком.
Постепенно огонь догорает, и люди в асбестовых рукавицах отправляются на поиски останков. В публике царит тишина. До сих пор еще не было аплодисментов.
— Так вот как это выглядит! — шепчет наконец кто-то, и слова эти разносятся по всей палатке.
— Возможно, —
Головы поворачиваются вслед говорящему, когда он входит в палатку и направляется к центру. Он высок ростом, у него зеленая остроконечная борода и такого же цвета глаза и волосы. Он худ, нос его длинен и тонок. Одет он в черное и зеленое.
— Это волшебник, — говорит кто-то, — из шатра на том берегу реки.
— Правильно, — отвечает он и с улыбкой кивает.
Он проходит через толпу, расчищая себе путь тростью с серебряным набалдашником. На гроб опускают крышку, когда он останавливается и шепчет:
— Мадрак Могучий.
Мадрак оборачивается и говорит:
— Я искал тебя.
— Знаю. Поэтому-то я и здесь А это что за глупости?
— Представление самоубийства, — говорит Мадрак. — Некто Дольмин. Они забыли, на что похожа смерть.
— Так быстро, так быстро, — вздыхает второй. — Давай тогда покажем им за их денежки весь круговорот!
— Врамин, я знаю, ты можешь это сделать, но учитывая форму, в которой он…
Коротышка в соломенной шляпе подходит и глядит на них своими маленькими темными глазками.
— Сэр, — говорит он Мадраку, — не желаете ли вы предпослать погребению какие-либо церемонии?
— Да нет, конечно, — перебивает Врамин. — Ведь закапывают же только мертвых.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Этот человек не мертв — только подпалился чуток.
— Ты не прав, сударь. У нас честное заведение.
— И тем не менее, я утверждаю, что он жив и готов пройтись, чтобы вас позабавить.
— Ты, должно быть, шизанутый.
— Всего лишь смиренный чародей, — отвечает Врамин, вступая в круг.
Следом за ним движется Мадрак. Врамин поднимает свою трость и размахивает ей, словно вычерчивая таинственные фигуры. Разгорается зеленый свет, перепрыгивает с трости на гроб.
— Дольмин, выходи! — говорит Врамин.
Толпа напирает, подается вперед. Врамин и Мадрак отходят к стене палатки. Коротышка идет было за ними, но его отвлекает стук, доносящийся из гроба.
— Пошли-ка лучше отсюда, братец, — говорит Врамин и рассекает ткань кончиком своей трости.
Крышка гроба медленно приподнимается, когда они выходят сквозь стенку наружу.
Сзади них раздается шум. Его составляют вопли, крики «Мошенники!», «Гоните назад деньги!» и «Только взгляни на него!».
— «Как безумен род людской», — говорит зеленый человек, один из горстки живых существ, способных взять эту фразу в кавычки — и знать почему.
Он грядет, скачет с небес, верхом на огромном звере из полированного металла. Зверь этот о восьми ногах, и копыта его — бриллианты. Его туловище длиною с двух лошадей. Шея длиною с туловище, а голова — как у золотого китайского псоглавого демона. Синие лучи вырываются у него из ноздрей, вместо хвоста — три антенны. Он движется среди черноты, что лежит между звезд, медленно перебирая механическими ногами. И однако, каждый его шаг — из ничто в ничто — вдвое длиннее предыдущего. Ну а по времени не длиннее каждый шаг предшествующего. Светила вспыхивают рядом, тонут позади, гаснут. Он скачет по твердому веществу, проходит сквозь ад, пересекает туманности, все быстрее движется через буран падающих звезд в дебрях ночи. Если предоставить ему
Его всадник был когда-то человеком. Это его прозвали Стальным Генералом. Не доспехи блестят у него на теле, это само его тело. На время пути он отключил большую часть своей человечности и теперь смотрит прямо перед собой — над чешуйками в виде бронзовых дубовых листьев, покрывающими шею его скакуна. Он держит поводья, числом — четыре, толщиной — как шелковая нить; они прицеплены по одному к кончикам пальцев его левой руки. На мизинце носит он кольцо из задубевшей человеческой плоти — не носить же ему металлические украшения, это и шумно, и не добавляет приятных осязательных ощущений. Плоть эта была когда-то его собственной; по крайней мере, облачен он был в нее в незапамятные времена.
Куда бы ни направлялся, берет он с собою разборное пятиструнное банджо, носит его в отсеке, неподалеку от которого привыкло биться его сердце. И стоит ему заиграть на нем, как превращается он в своего рода Анти-Орфея и люди идут за ним в Ад.
И к тому же он — один из крайне немногочисленных на просторах всей вселенной мастеров фуги времен. Говорят, что никому не под силу поднять на него руку, если он на это не согласен.
А зверь под ним был когда-то конем.
Всмотрись в мир, что зовется Блис, — с его цветом, смехом, ласковыми ветерками. Всмотрись в него, как Мегра из Калгана.
Мегра — нянечка в 73-ем Родильном центре Калгана, и она знает, что мир — это дети. На Блисе дышат сейчас друг на друга миллиардов десять людей, и прибывает, и прибывает число их — и мало кто отсюда уходит. Увядающие здесь расцветают. Детская смертность отсутствует. Плач младенцев и смех их изготовителей — вот самые частые звуки на Блисе.
Мегра из Калгана разглядывает Блис кобальтово-синими глазами из-под длинных светлых ресниц. Густые пряди светлых волос щекочут ей обнаженные плечи, а две их жесткие стрелки пересекаются иксом в самом центре лба. У нее маленький носик, ротик — голубенький цветочек, столь крохотный подбородочек, что о нем можно не упоминать. Ее грудь поддерживают серебряные бретельки, у нее золотой пояс и короткая серебряная юбочка. В ней с трудом наберется пять футов росту, и коснулся ее когда-то запах неведомых ей цветов. Она носит золотой кулон; и он жжет ей грудь, стоит мужчине приблизиться к ней с афродизиаком.
Девяносто три дня ждала Мегра, прежде чем удалось ей попасть на ярмарку. Длинной была очередь, ведь ярмарка — калейдоскоп цветов, запахов, движений — одно из немногих свободных мест на Блисе. На планете этой всего лишь четырнадцать городов, но покрывают они все четыре континента от моря до кремового моря, закапываются глубоко под землю и буравят небо. Даже под морями растянули они свои щупальца. На самом-то деле все они переплелись друг с другом, составляя четыре континентальных пласта цивилизации; но поскольку имеется там четырнадцать городских управ, каждая — с четко территориально обособленной сферой влияния, говорят, что и городов на Блисе четырнадцать. Город Мегры — Калган, где выхаживает она кричащую новую жизнь и сейчас кричащую старую тоже — всех цветов, всех форм. Поскольку можно построить генетическую структуру, удовлетворяющую любым пожеланиям родителей, а потом хирургически поместить ее в ядро оплодотворенной клетки, на каких только новорожденных не нагляделась Мегра. Ее собственные родители — люди старомодные — захотели немногого: кобальтоглазую куклу с силой дюжины-другой мужчин, чтобы могло дитятко постоять в жизни за себя.