Порожденная Грехом (2)
Шрифт:
Амо последовал за мной на улицу. Я не удивлюсь, если он тоже решит поехать со мной.
Я направилась к тротуару. Мэддокс слез с байка и сделал шаг в мою сторону, будто собирался поприветствовать меня поцелуем. Я небрежно отошла в сторону, осматривая его байк, опасаясь, что поблизости находятся папарацци. Фотография поцелуя между мной и Мэддоксом могла бы вызвать скандал. Я еще не готова к этому. Не раньше, чем я почувствую себя прежней, и уж точно не раньше, чем мы с Мэддоксом обсудим наши отношения.
Он поднял брови, но ничего не прокомментировал. Амо раскрыл пиджак,
— Тебе нужен один для защиты Марселлы?
Я благодарно улыбнулась ему. Это был его способ помириться с Мэддоксом. Возможно, вчерашний разговор действительно изменил его мнение. Я надеялась, что изменил. Если внешний мир был против нас с Мэддоксом, мне нужно, чтобы хотя бы моя семья была на моей стороне.
— Спасибо, но я экипирован. — он поднял кожаную куртку, обнажив пистолет. Затем повернулся ко мне. — Полагаю, ты не поедешь со мной?
Я видела разочарование на его лице, но, для начала, отец устроит скандал, если я не поеду в безопасном лимузине, а я не хотела подобных фотографий.
— Я должна ехать в машине.
Мэддокс кивнул. Расстояние между нами, физическое и эмоциональное, убивало меня, и, судя по его выражению лица, его тоже.
— Я поеду впереди, проверяя, безопасна ли дорога, Белоснежка.
Белоснежка. Вначале я презирала это прозвище, но не сейчас.
Он снова сел на Харлей и посмотрел на меня таким взглядом, что я пожалела, что не поехала с ним. Я хотела разделить это с ним, хотела понять, что он чувствовал, когда ехал на байке. Вместо этого я села в лимузин и наблюдала через тонированные окна, как он едет впереди. Я думала, что мне будет легче признаться в своих чувствах к Мэддоксу на публике, но все это было еще слишком свежо, слишком неопределенно, чтобы я была готова сделать себя такой уязвимой перед другими. Все смотрели, затаив дыхание, готовые к разгорающемуся скандалу.
**
Мэддокс остановился на обочине перед тату-салоном. Он сузил глаза, глядя на что-то внизу дороги. Я вышла из машины, когда Мэддокс слез с мотоцикла и направилась к входной двери тату-салона, которая была закрыта, чтобы я могла уединиться во время нанесения татуировки. На этот раз он не пытался дотронуться или поцеловать меня, и я возмутилась собственной трусостью.
— Что ты увидел?
— Мне показалось, что я видел объектив.
Я посмотрела в ту сторону, куда он указал, но понимала, что ничего не вижу. Мне редко удавалось. Я бы узнала завтра, если бы за нами следили папарацци.
— Хочешь, я пойду с тобой? — спросил Мэддокс, возвращая мое внимание к салону.
— Да, пожалуйста, — тихо сказала я.
То, что он увидел на моем лице, заставило его глаза вспыхнуть защитой. Один из моих телохранителей проверил тату-салон, пока Мэддокс и другой ждали со мной. Когда мы вошли, только Мэддокс остался рядом, пока тату мастер приветствовал нас. Он был покрыт татуировками с ног до головы, даже его лысая голова и горло. Только лицо оставалось нетронутым. Татуировки, украшавшие его тело, были красочными и замысловатыми, совсем не похожими на ужасные каракули на моей спине.
Было очевидно,
Мужчина, Константин, прочистил горло.
— Могу я взглянуть на татуировку, которую вы хотите перекрыть?
— Ох, конечно.
Ее еще мало кто видел, и сомневалась, что телохранители увидят ее. Отец проследит, чтобы они ничего не сказали, но иногда лакомые кусочки информации доходят до ушей жен, и тогда делаются все ставки.
— Почему бы вам не охранять двери, стоя к нам спиной? — резко сказал Мэддокс. Они проигнорировали его. Мэддокс подошел к одному из них и впился ему в лицо. — Я должен разбить твою уродливую морду, чтобы ты повернулся и дал дочери своего босса личное пространство?
— Твое слово ничего не значит, — выплюнул мой телохранитель.
Я послала ему язвительный взгляд.
— Повернись.
Оба мужчины, наконец, повернулись, и Мэддокс направился обратно ко мне, выглядя взбешенным.
— Я даже не могу вонзить нож им в горло, не рискуя разозлить твоего отца.
— Это не будет хорошим началом вашего сотрудничества, нет, — сказала я. — Они научатся уважать тебя, когда поймут, какой ты храбрый.
Мэддокс наклонился ближе, встретившись с моим взглядом.
— Черт, я бы умер за твой поцелуй прямо сейчас.
Меня обдало жаром.
— Позже, — пообещала я.
Я расстегнула блузку, не снимая лифчика, и повернулась спиной к мастеру. Когда он сел на табурет позади меня, чтобы осмотреть татуировку, я вздрогнула. Мэддокс наблюдал, скрестив руки. Выражение его лица отражало множество эмоций, на первом плане выступали гнев и чувство вины. Он явно винил себя, и крошечная часть меня тоже.
Я была рада, что не видела лица тату мастера, когда он читал слова на моей спине. Я больше не смотрела на них после той первой ночи.
— Ты можешь это перекрыть? — прошептала я, испугавшись, что он может сказать «нет».
— Это займет несколько сеансов, в зависимости от того, что вы хотите.
— Тебе нужно набить корону, это точно, — сказал Мэддокс.
Я подняла на него глаза и краем глаза заметила, как мастер кивнул.
— Это может сработать. Корона может скрыть оба слова, если же мы выберем корону с широким ободом и глубоким оттенком.
— Корона, — сказала я с улыбкой. — Это будет раздражать многих людей.
— Мы бы этого не хотели, верно? — Мэддокс дерзко усмехнулся.
— Да, корона, — подтвердила я. — Может... может, мы можем оставить слово Витиелло? Как-то вплести его в корону?
— Это может сработать. Но оригинальные слова будут полностью скрыты. Это ужасная работа. Даже первокурсники лучше справляются со свиной кожей.
Я напряглась. Я знала, что он злится из-за уродливой татуировки и не хочет, чтобы я чувствовала себя плохо, но я определенно не была такой толстокожей в этом вопросе, какой хотела бы быть.