Порожденная Грехом (2)
Шрифт:
— Зачем они вытатуировали нашу фамилию на твоей коже? Они думали, что ты забудешь, что ты Витиелло?
Я пожала плечами, улыбаясь. Вот что мне нравилось в Валерио. Ему всегда удавалось удивить меня ходом своих мыслей.
— Они были не самыми яркими свечами на торте. Полагаю, им нужно было напомнить о себе.
Валерио кивнул.
— Да. Амо сказал, что они были тупыми ублюдками.
Я приподняла бровь.
— Следи за тем, чтобы не употреблять это слово, когда ты рядом с мамой.
— Я знаю.
Затем улыбка угасла, когда он опустил глаза.
Мой взгляд проследил за его взглядом в зеркале до слова, которое всегда заставляло меня кривиться.
— Мне нравится татуировка.
— Она еще не доделана.
Валерио потер костяшки пальцев, все еще глядя на мою спину. Костяшки его пальцев распухли.
— Что случилось?
Валерио любил скорость и действия, поэтому часто ходил в синяках, но только его костяшки были странными.
— Подрался с Мимо.
Мимо был одним из самых близких друзей Валерио.
— Почему? — спросила я, но меня не покидало чувство, что это как-то связано со мной.
Валерио пожал плечами. Я выжидательно подняла бровь.
— Он сказал кое-что о тебе.
— Что он сказал?
— Хотел узнать, правда ли то, что говорят люди.
— Не позволяй мне вытаскивать из тебя слова, Валерио. Просто скажи.
— Если байкеры вытатуировали это слово на твоей спине, — пробормотал он, кивая на татуировку. — И он спросил, как выглядит твое ухо...
Я сглотнула. Какая-то часть меня надеялась, что это слово не станет известным, но даже если бы папа сказал своим людям закрыть рот, что-то подобное всегда находило выход. Им просто нужно поговорить со своими женами, которые все являлись сплетницами. Я ненавидела то, что заставляло меня чувствовать, будто я сделала что-то не так, будто у меня были причины стыдиться.
— Я избил его. Его нос был в крови, а губа разбита. И я заставил его поклясться, что он никогда больше не будет об этом говорить, — с гордостью произнёс Валерио. Он коснулся моего плеча. — Все, кто говорит о тебе будут получать от меня.
Я благодарно улыбнулась ему. Валерио был покладистым и больше напоминал мне дядю Маттео, чем отца. Хотя мама всегда говорила, что Валерио был похож на ее брата Фабиано, когда тот был мальчиком. Я видела Фабиано всего один или два раза в год, и он уже не был таким общительным и доступным. То, что Валерио ввязывался в драки ради меня, значило очень много.
— Спасибо. Ты самый лучший младший брат на свете.
Валерио наморщил нос.
— Я не такой уж и маленький. Я выше всех своих друзей.
Я потрепала его волосы.
— Конечно.
Я надела кардиган, устав смотреть на татуировку. Валерио был рядом. Я могла сказать, что он хочет еще чего-то.
— Что?
Он потирал затылок с овечьей ухмылкой.
— Могу я посмотреть на твое ухо?
Я замерла, осторожно прикоснувшись к бриллиантовой каффе, прикрывающей мочку отсутствующего уха. На лице Валерио появилось выражение детского любопытства, которое придало мне сил убрать каффу. Когда Валерио увидел мое ухо, его рот сложился в букву «о». Порез начал заживать, и когда я начну лазерное лечение, надеюсь, станет еще лучше, но сейчас это все еще не было приятным зрелищем.
— Так круто! — сказал Валерио, придвинувшись поближе, чтобы он мог хорошенько рассмотреть.
Я сопротивлялась желанию прикрыться.
— Почему это круто? — спросила я, надеясь, что он не заметил легкой дрожи в моем голосе.
— Мы с друзьями все сравниваем наши шрамы. Это боевые раны.
— Думаешь, это боевая рана?
— Определенно. Это как медаль за храбрость. Она показывает, что ты выиграла битву.
Я поджала губы.
— Я не чувствую себя победителем, — призналась я.
Мне хотелось дать пощечину себе. Я не должна вываливать свое эмоциональное дерьмо на младшего брата. Он должен беспокоиться о гонках и школьных заданиях, а не о моих беспорядочных проблемах.
— Конечно, ты победила, — возмутился Валерио. — Они мертвы. И мы, Витиелло, показали им, кто здесь хозяин.
Я кивнула, но все еще чувствовала себя эмоционально. Я не знала, почему крошечный кусочек уха и оскорбление так сильно на меня влияли. Мужчины в моей семье пережили и не такое. Даже мама пережила пулевое ранение. Мне нужно быть сильной.
— Разве тебе не нужно делать домашнее задание? — спросила я.
Валерио был достаточно умен, чтобы понять это и уйти. Как только я осталась одна, тяжелое чувство поселилось в моей груди.
Я ощущала себя одинокой в том смысле, который не могла объяснить. Одиночество, которое мог рассеять только один человек.
Я взяла телефон, но заколебалась. Не хотела показаться нуждающейся или слабой. Я установила определенные границы наших отношений и пока не горела желанием их разрушать, но мне нужен был кто-то, кто знал бы, что произошло на самом деле.
Я: Хотела бы я, чтобы ты был здесь.
Напечатала я и отправила сообщение. Сразу после этого я пожалела, что не могу вернуть все назад.
Я уставилась на свое лицо в зеркало. Сегодня я накрасилась, впервые после смерти Эрла. Макияж всегда помогал мне чувствовать себя более похожей на себя.
Звук мотора мотоцикла заставил меня вздрогнуть. Я поспешила к окну в комнате для гостей напротив моей как раз в тот момент, когда Мэддокс выехал на улицу на Харлее. Мои глаза расширились. Как он мог так быстро оказаться здесь?